Небо цвета крови. Книга первая - страница 41

Петляя между служебных грузовых машин с натянутыми чуть ли не до самого рта капюшонами, мы с Дином в скором времени очутились возле небольшой грязно-белой двери, закрытой на ржавый, наполовину окисленный амбарный замок, с большой потускневшей табличкой ровно посередине:

«ВХОД ТОЛЬКО ДЛЯ ПЕРСОНАЛА!»

– Видал? – выразительно подняв указательный палец, спросил я и добавил: – Теперь мы персоналом заделались! Растем!

И, больше не сказав ни слова, сбил прикладом замок. Тот, на удивление, поддался легко, свалился к порожку, почти не издав никакого шума.

Отпихнув в сторону – потянул дверь и, когда та поддалась, пригласил Дина вовнутрь:

– Проходи, – а сам – следом.

Оказались мы в маленьком темном помещении с низким потолком и захламленным полом. Справа обрисовывался пустой офисный стол, левее – длинный шкаф, диван и кулер, над нами, застыв навеки, висел вентилятор. А прямо по центру – еще одна дверь, какая, по моим предположениям, должна уже привести непосредственно в сам супермаркет.

– Только тс-с-с!.. – прошептал я, подойдя к двери. – Никакого лишнего звука – внутри может быть полно зверей!

Дин пошмыгал окоченевшим носом, смел капюшон, сбросив целую кипу пепла пополам со снегом, вжал ружья в плечо, закивал.

Я тихонько снял винтовку с предохранителя и, секунду помявшись у порога, откупорил щеколду, толкнул дверь. Она открылась бесшумно, только чуть слышно скрипнули давно несмазанные петли и старая пружина доводчика.

Прошли внутрь – и в нос сразу ударило зловонием и нестерпимым запахом гнили. Голова закружилась, словно вышли не к супермаркету, а к канаве, забитой падалью. Снаружи же зверствовала пурга. Крепчая, та все чаще выбрасывала через многочисленные дыры в стенах и крыше потоки студеного пронизывающего воздуха, запружала пеплом и зеленым снегом торговый зал. Невзирая на лютые сквозняки, он совсем не проветривался, а смрад лишь сильнее разлетался повсюду, заползал в каждую скрытую полумраком трещину.

В самом супермаркете царил полнейший разгром. Длинные стеллажи, некогда выстроенные в ровные шеренги, – повалены друг на друга, их содержимое – ради чего, по сути, и пришли сюда – беспорядочно рассыпано по плиточному полу, разлито, разбито вдребезги. Продуктовые тележки и корзины, брошенные однажды посетителями, валялись и стояли возле них, пустые, помятые, ненужные. Разломленные прилавки, давно уже кем-то вычищенные, – обросли мхом, покрылись ржавчиной. Почерневшие от многолетней грязи вывески отделов, подвешенные к потолку прочными тросами, безвольно покачивались на ветру, глуховато скрежетали. Кругом – напряженная тишина, прерывающаяся лишь звоном да стуком бутылок где-то в тени.

Тишь, тишь, тишь…

– Откуда начнем? – несмело спросил Дин после долгого молчания и сам же ответил на свой вопрос: – Я бы вон с того ряда начал… – пригляделся, тужась прочесть колыхающуюся вывеску, – названия вот только никак не разберу.

Ничего не произнеся, я обошел его, вытянул голову, кое-как прочитал: «Соусы, консервы, приправы».

Потом – к Дину:

– Да, оттуда как раз и следует начать, – одобрил я выбор, но сразу предостерег: – Только двигаемся осторожно, не дай бог, кого привлечем.

Весь найденный провиант тщательно рассматривали, читали сроки годности, отбирали самый подходящий, откладывая в сторону порченые упаковки, любые хотя бы немного вздутые, окисленные или мятые банки. Запомнивший мой недавний совет, Дин внимательно изучал каждую находку, что-то вполголоса себе нашептывал – скорее всего, вслух зачитывал состав и дату. Вместе заглянули в молочный отдел, где не обнаружилось ничего стоящего, кроме замороженных бутылок с молоком, обыскали полки с инструментами, кое-что взяли с собой. В «Косметике и парфюмерии» набрал для жены и дочки всяких шампуней, гелей, кремов, дезодорантов, кускового и жидкого мыла. Себе же с Дином – новые бритвы, лезвия, непросроченную пену. Между делом прошлись вдоль холодильников, забитых снегом, в каких ни йоты не разглядели, у обрушенных полок с пожелтевшей и изодранной печатной продукцией напарник разжился старыми газетами и журналами для растопки. У касс запаслись сигаретами, зажигалками.