Гудрун ушла плакать на кухню. Герду без всякой уверенности в успехе попытались прогнать спать, но, конечно же, не преуспели, и она так и осталась сидеть, съежившись в углу дивана. Оле, покусывая ус, смотрел в окно. Вестри шкурой распластался у камина, положил голову на пол и тоскливо следил за хозяевами. Он не понимал, что происходит. Все в сборе, все дома. Только Ларса нет. Нет младшего брата…
– Ларс в детстве никогда не плакал от боли. От обиды, несправедливости ревел, а от боли и страха никогда. И сейчас тоже. Считает, что стыдно. И не врет. Просто смотрит прямо перед собой и молчит. Всегда так было, даже до того, как стал хронистом. Иногда ведь можно сказать, чтобы безо лжи, но и не всю правду…
– Хельга, – строго произнес Сван, не оборачиваясь от окна.
– Я спокойна, Оле, я очень спокойна.
«Да, капитан, не хватало тебе сейчас только трех истеричных баб на руках».
– Надо выяснить, кто написал донос. Тогда поймем, в чем обвиняют Ларса и как его выручить.
– Если обвиняют именем короля, – Оле наконец оторвался от пейзажа за окном, – то звучать все должно очень серьезно, а на деле – чушь овечья. Ларс на многое способен, но на измену государству – нет.
– Думаешь, чушь? – Хельга благодарно взглянула на мужа.
– Знаю. Мне Ларс тоже не чужой. Все ж таки с десяти лет с ним знаком. На саночках не катал, но нос вытирать приходилось. И сдачи давать я его учил. И за что Ларс в детстве дрался в кровь, знаю. Твой брат в принципе не способен на предательство. Воспитали, фунс побери! Ну, так кому выгодно? Вернее, под кого копают?
– Или под весь клан в целом, или под Ларса лично.
– Или кто-то замыслил таким образом подобраться к тебе.
– Маловероятно. Так же, как вред клану. Проступок одного не порочит весь род. Но кому же мог помешать сам Ларс?
– Хм… – Оле задумчиво погладил подбородок. – В последнее время он пару раз ошивался на Пятке. Но хронисту в воровской квартал ходить не возбраняется, вроде как даже положено – тоже часть города. Да и тщеславнее тамошних обитателей еще поискать. Каждый снурок мнит, что его имя должно сохраниться в веках. А если чего того… Подснежники доносы королю не пишут, у них свои методы.
– Надо искать свидетелей, спрашивать людей.
– С утречка по домам пройдемся… А это кто ж?
Стук в дверь в это время суток никогда не предвещает ничего хорошего, а сейчас он прозвучал откровенно зловеще.
– Какого… – пробормотал Оле Сван и, сделав Хельге понятный ей знак, отправился открывать.
Вернулся он вместе с метельщиком Кори.
– Я свидетель! – тут же заявил ночной гость.
Хельга и Оле быстро переглянулись. Нет, ничего такого, чтобы немедленно бежать и хватать некоего злодея, свершившего страшное преступление, в словах и облике метельщика не было.
– Кори, все свидетельства и признания – в Палате Истины, официально, под протокол.
– Так я и под протокол скажу: все честно было, и Ларс этого охламона не убивал. Тот вообще не явился. Если его кто другой прикончил, так и поделом, нечего к честным девицам лезть, но хронист наш тут ни при чем!
– Кори, постой, о ком ты? Какой охламон?
– Да этот, Герда, как бишь его? Ларса ведь из-за дуэли загребли? Ишь, из самой столицы приехать не поленились!
– Кори! – Хельга стремительно поднялась. – Ларс вызвал кого-то на дуэль? И собирался убить… до смерти?
– До смерти не стоит, – рассудительно ответил Кори. – Вот насовать этому по морде, чтоб знал, это стоило б, а так… Так что если Ларса по этой причине, то я завсегда… А вы что, не знали? А… Ну Герда вам все расскажет, а я пойду. Поздно уже. Вижу, свет у вас, ну и подумал… Ларс, когда отпустят… Ладно, после.
