А про «Скайуокер» до поры до времени забыли. Тем более что агентура на Венере след мятежного корабля отыскать не смогла.
Между тем основную пользу из всего этого бардака с загадочным исчезновением линкора вынесли полицейские. Им тут же отдали три новеньких бэттлшипа. На случай, если дряхлый, но хорошо вооружённый «Скайуокер» вдруг объявится как перевозчик контрабандных руд или, что ещё страшнее, – пират.
Но «Скайуокер» не посрамил славного имени и через месяц объявился, как положено геройскому боевому кораблю, без вести пропавшему: в виде аварийных модулей.
На первый модуль случайно наткнулся патруль. Кусок носовой секции, рассчитанный на спасение персонала ходовой рубки, болтался над Поясом. Целёхонький и пустой. Сняли данные «чёрного ящика» и увидели, что сброс модуля произошёл совсем не там, где бэттлшип должен был стоять. Это выглядело так, будто «Скайуокер» совершил почти невообразимый стремительный бросок вдоль Пояса, а потом – к нему вплотную, словно пытаясь спрятаться. Озадаченные полицейские начали активный поиск и через неделю отловили ещё один модуль – от боевой рубки. Тоже пустой.
К спасательной операции подключилось Адмиралтейство. У Марса задержали группу F, а всю остальную армию двинули к Поясу. В итоге беспрецедентных поисков добыли ещё четыре модуля. Но тайну гибели «Скайуокера» так и не раскрыли. Да, в модулях оказались люди. Целых двадцать. Только все они на момент катастрофы были в отдыхающей смене.
Как и положено во время боевого крейсирования, эта смена лежала по кубрикам, не раздеваясь, закрыв маски спецкостюмов и подключившись к бортовой воздушной магистрали, чтобы попусту не расходовать свои баллоны. Проснулись люди от дикой перегрузки, а потом где-то в носу раздался страшный бабах. «Скайуокер» кувыркнулся, перегрузка возросла, и коммандер Бэнкс по трансляции заорал: «Всем покинуть!..» Ну, они и покинули. А потом, припав к экранам в модулях, силились разглядеть свой корабль, но космос оказался пуст.
Спасённых долго и нудно допрашивали: какой силы была перегрузка и как именно бабахнуло. Установили, что бэттлшип действительно резко прыгнул вперёд, получил мощнейший удар в скулу и затем самым полным рванул к Поясу. И только-то. За кем именно коммандер Бэнкс погнался, как именно схлопотал по носу и от кого удирал, осталось загадкой.
«А вдруг чужие?» – спросил один умник в Адмиралтействе и тут же огрёб суровую выволочку.
«Точно чужие!» – сказал Успенский, и ничего ему за это не было, потому что произнёс он эти слова шёпотом себе под нос.
«Эй, коммандер! Слыхали, как чужие „Скайуокера“ уделали?» – спросил его Эбрахам Файн, с которым они случайно встретились на базе внизу.
«Потише, Эйб, – посоветовал Успенский. – Доложит ведь какая-нибудь сволочь про такие разговорчики».
«Вы лучше зайдите к нам в разведку, пока я здесь, – сказал Файн. – Покажу один архивчик. Интересный, блин».
«А начальство ваше этот архив видело?» – спросил Успенский. Файн плюнул и ушёл. Даже разведка не верила в чужих. Конечно, многие из армейского руководства понимали, что в космосе сплошь и рядом творится нечто, чего люди пока не в состоянии объяснить. Иногда это нечто проглатывало скауты и буксиры. Вот, замахнулось на бэттлшип. Но считать загадочные аномалии пространства разумными – это уже попахивало шизофренией. Космос был жесток, но при ближайшем рассмотрении всегда оказывался мёртв.
