– Ты моложе, я старше.
– Вот и всё сходится, – вымолвил Мага.
– Пусть. Стереги меня. Свяжи речью и взглядом, иначе я убегу.
– Куда?
– Ну, к другим мужчинам.
– Беги.
– Да я не хочу.
Покрутили пальцами возле висков, отправили пару фаланг себе в головы, погрызли орешки, как белочки, живущие в голове, и расслабили свои внутренние сущности, так как наружные сбежали от них, в горы всея Арцаха, звучащего, как колючая проволока или антенны – пучок, но все равно что-то колючее. «Строительство неба идет своим чередом, его строят здесь, в этом городе, подвозят кирпич, песок и бетон. И арматуру – да. Небо будет стоять на земле, и в нем будут жить люди, не мешая офисам и библиотеке внизу».
– О чем думаешь? – вопросила Софа.
– Так, малое делаю большим в голове.
– Понятно. В голове? Что ты знаешь о ней?
– Разное.
– Ну вот, я скажу тебе. Голова – шар, который выдуло тело. Она из жвачки.
– Вся?
– Целиком. Тело может в любую секунду выплюнуть голову или втянуть в себя.
– Страшно.
– И я про то.
Как ни странно, страшно им не было, потому что пиво и мороженое образовали Северный полюс, с морем и льдом, пеной и таянием, с медведями, спящими в животах. Также они стопроцентно видели себя в городах, окружающих этот, подернутый дымкой и вносящий коррективы в лица солнца, луны и планет, которые есть на земле. К примеру, есть люди с Меркурием на плечах, есть с Марсом, есть с Фаэтоном – разлетевшимся на куски лицом, с частицами вместо лица.
– Может, возьмем лаваш? – предложила внезапно Софа.
– Просто?
– Ну нет, шаурму.
– Хорошо.
Мага взял шаурму и пиво, открыл его и налил в кружку Софе.
– А себе?
– Хорошо. Просто сперва тебе.
Мага сделал глоток из бутылки и вылил ее содержимое в желудок бокала, чтобы он впитал его в себя, если сможет, а нет, так Мага перельет его в свой.
– Тебе не кажется, – сказала Софья, – что желудок – кастрюля, вот дырявая, скажем, питающая организм из дыр?
– Есть такое, конечно, но она может быть без дыр, просто наполняющейся едой и потом переворачивающейся, кормя и питая тело.
– Нет, не так, желудок без дыр, и он не переворачивается, нисколько, ничуть, просто течет за края. Ну, представь: он полон, он доволен едой, он не тратит ее, просто отдает лишнее телу, кормит его излишками.
– А крышка?
– Это лепешка. Ею накрывают желудок, и тот засыпает, дремлет и видит сны, где он – мать, а ребенок ее – еда.
– Да как? Ребенок рассасывается в животе матери?
– Именно, в ласке и неге с ней.
– Разве так можно?
– Телу не объяснишь, ребенок полностью рассасывается и становится своей матерью, которая заболевает психически, то есть ничем не болеет, не считая детства, вселившегося в нее.
Сделали по глотку и закурили сиги. Софья улыбнулась слегка.
– Знаешь, – сказала она, – болезни бывают такие: мозг, печень, почки, селезенка, кишка. Глобальные такие болезни.
– Они охватывают всего человека?
– Конечно.
– Понятно.
– Да ерунда. Есть еще другие болезни: рука, живот, голова. Можно говорить: «я болею рукой», «я болею ногой».
– А заразиться рукой или ногой можно?
– Думаю, да.
– Хорошо. У меня глаза – ятаганы.
– Понятно, а у меня глаза – крик: ну классно же, люди, вы наконец поняли, что Карабах – универсальный, он для всех людей, без исключения, в нем должны жить все, все внутри него должны радоваться жизни, и пусть армян и азербайджанцев будет в нем побольше, чем остальных, но это не страшно, а если и страшно, то пустяк, ерунда, потому что Карабах – это победа над смертью, и здесь не суть важно быть первым, так как первый удален от последнего, а кто в середине, тот слышит и понимает всех.
