Небо на дне: 15 лет переписки и встреч с пожизненно лишенными свободы - страница 11

Но это общий фон таков. Теперь что до меня непосредственно касаемо. Когда мне было четыре года, родился Юра – брат, через два года – Костя, еще через два – Оксана. Уже с пяти лет я должен был нянчиться с ними, ну и, разумеется, мое детство прошло как бы мимо меня. Но я не в претензии. Раз вышло, что я старший, таков, значит, мой удел. Это я и тогда уже как бы сознавал, хоть, конечно, и хотелось погулять-поиграть со всеми и как все. Другое было труднее понять. Меня учили, что дома нужно всегда говорить правду, а всех остальных можно и даже нужно обманывать ради собственной выгоды. Даже учили, кого и как можно и нужно. Этих двойных стандартов я не понимал и не принимал. Однако спорить, пререкаться с родителями – этого за мной не было и в помине. Я слушал, говорил «понимаю, понял», но поступал по-своему. Словом, была избрана тактика молчаливого демарша против неправильностей и двойных стандартов. На все выговоры и вопросы: «Не дурак ли я?» я упрямо молчал. Отвечать – значит говорить как есть. А правда не могла нравиться, поэтому лучше молчать. Пусть что угодно говорят и думают обо мне и что хотят делают, а я знаю, что знаю. А знаю я то, что совесть моя меня не осуждает. Все остальное не имеет значения. То же было и в отношении выбора друзей и примеров для подражания. Мне всегда рекомендовалось дружить не по сердцу, а по полезности, по выгоде и брать пример для подражания со всякого рода бессовестных, своекорыстных, пройдошливых индивидов, которых я на дух не мог переносить. В итоге на меня махнули рукой как на безнадежного идиота.

Когда я малость подрос, мама стала втягивать меня в свои аферы. Дело в том, что отчим стал навязывать ей в поездках за покупками кого-то из нас в надежде на то, что с детьми ей будет несподручно пропадать и деньги растрачивать. Она ему нередко сказки рассказывала, будто деньги на дело пошли, якобы купила ковер, мебель, вещи, бытовое что-то и это будто бы просто где-то у кого-то лежит и ожидает, когда заберут. Потом сказки про то, почему не получилось забрать… Ну и в этом духе все такое прочее. Ложь на ложь… Вот мать и просила меня подтвердить какую-нибудь из ее сказок, соврать отчиму, что все, мол, так и было. Лично якобы видел, слышал, присутствовал. И я был вынужден врать. Просто было жалко мать. Отчим-то за это ее бил и бил очень даже сильно, едва не до смерти. Но и отчима было жалко и стыдно перед ним за ложь. И все это было порой до того невыносимо, что я сбегал из дому. Поживешь у родственников или еще где-то, отдохнешь, продышишься, наберешься сил. А потом все по новой, до следующего раза, пока вновь невмоготу станет. А кроме того, пока бегаешь, не надо врать.

Потом школа началась. Учился я хорошо и с удовольствием, но вынужден был прогуливать. Ну а как можно объяснить, что дома даже поесть нечего, поэтому уж тем более ручке с тетрадкой взяться неоткуда? Как рассказать, что даже не спал и не ел, потому что мамка с папкой скандалили? Тем более какие там уроки сделать? Как рассказать, что деньги мать куда-то дела и нет даже мыла вещи постирать? В грязной-то одежде как идти в школу? О домашних заданиях и школьных принадлежностях сколько-то раз можно соврать, мол, якобы забыл. Но не пять же раз в неделю забыл. И не 20 дней в месяц забыл! Вот и прогуливаешь.

Этого всего никому не можешь рассказать, потому что нельзя позорить родителей перед посторонними. Думаешь, лучше уж обо мне гадости думают, мне плевать, я-то знаю, что к чему и почему. Ну и, конечно, думают о тебе гадости люди. Ведь что они видят? Из дома убегает, школу прогуливает по непонятным причинам, на все вопросы и увещания молчит – хоть ты его прибей. Отсюда вывод: упрямое, беспутное, себе на уме создание!