…
And when I loose myself I think of you,
Together we'll be running
somewhere new …
Through the monsoon2, – подхватил Зиль припев, весело глядя на меня каким-то неожиданно волнующим взглядом, а в его глазах плясали маленькие костерки. Братья продолжили вдвоем:
Just me and you.
A half moon's fading from my sight,
…..
And when I loose myself I think of you,
Together we'll be running somewhere new …
And nothing can hold me back from you3.
Тут они грянули вчетвером:
Through the monsoon.
Hey! Hey!4
Все умолкли, и Куп продолжил соло:
I'm fighting all this power,
Coming in my way
Let it sail me straight to you,
I'll be running night and day5.
Снова присоединился Зиль:
I'll be with you soon …
Just me and you.
We'll be there soon …
So soon.
….
Fighting the storm,
Into the blue,
And when I loose myself I think of you,
Together we'll be running
somewhere new …
And nothing can hold me back from you6.
И опять все вместе:
Through the monsoon.
Through the monsoon.
Just me and you.
Through the monsoon.
Just me and you.7
Прозвучали последние аккорды. Я восторженно развела руками, не в силах произнести ни слова. Такого эксклюзивного выступления группы для меня, душечки, я даже не смела ожидать! И что-то мне подсказывало, что поющие Гюнтер и Матис – это мегаэксклюзив! А вот солирующий Куп…
– Спасибо, – вымолвила восхищенно. – Как же круто ты поёшь и играешь!
– А я не только умею петь и играть, – одарил меня косой улыбочкой и облизывающим взглядом из-под пушистых ресниц.
Я сразу вспомнила его самоуверенность в туалете, внутри кольнула холодная иголка.
– Вау! Ты всесторонне развитая личность? – оценивающе взглянула, приподняв бровь.
– О да! У меня есть один талант, который очень любят девушки. Большой такой… – Самодовольно ухмыльнулся.
– Девушки любят? – переспросила излишне недоверчиво.
– Угу, – он лениво провел языком туда-сюда по колечку пирсинга и остановился взглядом в моем декольте. – У тебя такие… – перевел взгляд на лицо. – Глаза. Такие выразительные…
Я одарила его кривой ухмылкой и томным взглядом. И, непроизвольно, облизала губы.
В это время прозвучало приглашение на сцену.
Ребята дружно рванули с мест. Куп и Матис схватили гитары. Зиль и Гюнтер выбежали первыми. Гюнтер вспомнил о палочках и метнулся в свою гримерку.
Кто-то из ребят, кажется Матис, вытолкнул меня в коридор:
– Пойдём!
– Можно я здесь останусь, – заныла. – Там шумно, душно…
– Нельзя, – он подтолкнул меня в сторону сцены.
– Оно того стоит, – улыбнулся появившийся Гюнт, поигрывая палочками в одной руке, а второй схватил меня за локоток и потащил по коридору. Бежать было поздно.
Достаточно быстро мы оказались в тесном пространстве перед выходом на сцену. Как по команде все замерли в ожидании.
– Микрофон! Я не взял микрофон! – спохватился Зиль.
– Он у меня, – апатично вздохнул Куп, вытащил из кармана позолоченный микрофон и протянул брату. – Держи!
– Пятиминутная готовность, – вынырнул откуда-то из темноты коридора Болен.
– Ребята, я, правда, не люблю большие концерты, – у меня еще была надежда на побег. – И потом это не входит в мои обязанности!
Куп, Матис и Гюнт одновременно одарили меня сердитыми взглядами. Я безнадежно выдохнула.
– Черт! Какой это город? – нервно вскрикнул Зиль.
– Питер! – ответила я.
Зиль отвернулся и пробормотал: «Здравствуй, Питер!», «Хорошьего вьечера!»
Я осторожно выглянула в зал из-за кулисы. Ничего не разглядела против света, но сказала:
