Увы, маленький свой рюкзачок Жанна ждала долго, то и дело озираясь на охрану с каменными лицами. Ей почему-то с каждой секундой становилось жутко. Видимо, картинки в школьных учебниках и СССР-овские раритетные журналы деда с оскаленными фашистскими рожами именно сейчас, в самый неподходящий момент, будоражили память и заставляли внутренние инстинкты паниковать. Аэропорт «Тигель» в самом Берлине показался очень маленьким, потолки низкими, проходы без указателей нелогичными. Вдобавок Жанна потеряла из виду всех пассажиров, кого приметила раньше в очереди. С толку её сбила толпа визжащий встречающих студентов с жёлтыми флажками и табличками. Сначала Жанна подумала, что не туда пошла, от крика даже отшатнулась, пошла в другую сторону. Осмотрелась, никого знакомых не увидела, в зале выдачи багажа почти никого. Увидела туалетную комнату, зашла туда – уж очень хотелось умыться, отдышаться, отгородиться дверью кабинки от этого немецкого неприветливого мира. Хотя бы на пару минут, чтобы дать мозгу время прийти в себя и сгенерировать новый план действий.
Когда Жанна вышла, в зале было пусто. Осмотрелась: на стенах никаких указателей. И если слева зона прилёта, то двигаться только вправо, именно туда, где была толпа визжащей молодежи. Но сейчас здесь уже пусто, никаких перегородок из лент, какой-то куда-то выход. Затем раздвижные двери на улицу и стоянка машин и такси. Она помнила по картам Google и фотографиям, что замысловатая башня – это диспетчерская аэропорта, а значит нужно как-то выйти к подножию этой башни и найти стоянку автобусов, следующих в город. Но прежде нужно купить билет на этот автобус. Снова осмотрелась – вокруг ни души, недалеко какой-то автомат, похожий на автомат по продаже прохладительных напитков. Только в меню всё на немецком, даже выбора английского нет. И ни единого знакомого слова. Куда-то нажимала методом «тыка», автомат попросил 80 Евро. «Очень странно, – подумала Жанна, – проездной билет на всю неделю мне должен обойтись не более 12 Евро, если верить чужим блогам из интернета». Попыталась воспользоваться переводчиком в своём мобильном телефоне, но если дома тот в оффлайн-режиме прекрасно работал, то здесь, без доступа к мобильному интернету или Wi-Fi категорически отказывался запускаться. А ведь Жанна не брала ничего бумажного с собой, ни словарь, ни разговорник, потому что надеялась на своего электронного помощника. Попыталась прикинуть, как поставить вопрос, но даже в уме ничего не получалось. Тут она видит девушку с мамой, ринулась к ним, пытаясь объяснить, что хочет купить билет на автобус в город. Но немки Жанну не понимают, да и сама Жанна так разволновалась, что совершенно не могла связать воедино свою речь – вырывались обрывки слов. Девушка очень хотела помочь заблудившемуся туристу, спросила, говорит ли Жанна по-английски, но Жанна чуть не плача уже, со слезами в голосе: «Ищь бин турист, ищь шпрэхэ руссиш». Девушка разочарованно покачала головой, с сожалением смотрела на беспомощную Жанну. Видно, что уж очень хочет помочь, да и сама Жанна понимала, что кроме этих двоих обращаться здесь не к кому. Быстро собрала волю в кулак, подняла указательный палец, что сообразила, как поступить. Обрывками объяснила: «Ищь виль кауфен ди фаркартэ», «нах бус», «аутобус», «цэнтер Берлин». Девушка закивала, что понимает, вместе с мамой начали пальцем тыкать, мол, вам туда, там автобус. Жанна смотрит на всё это: «Блин, да я понимаю, что мне туда, но как туда попасть!» В итоге поблагодарила и пошла через проезжую часть, где то и дело шныряли таксисты. Мама с девочкой вслед ещё что-то кричали, что, мол, дура, ты не туда идёшь, но язык жестов Жанна никогда не понимала, поэтому решила, что дальше аэропорта она не уйдёт, а к диспетчерской просто надо подобраться и сделать это придётся как-то не по-людски, неудобно, нарушая правила и высматривая, нет ли где полицаев, чтобы не оштрафовали. Ведь начиталась на свою голову в интернете всякого про Германию и немцев, что тут чуть ли не на каждом шагу блюстители порядка, что ни шаг, то штраф. А когда бюджет ограничен и курс обмена по отношению к рублю очень уж «кусается», приходится вести себя крайне осмотрительно.
