Когда мы свернули за угол девятиэтажного дома, показались магазинчики, на их не примечательном фоне выделялась кафешка, на которой поблескивала яркая вывеска: «Два рояля».
Я прибавила шаг.
- Да подожди! – Катя оказалась за моей спиной. – Не успеваю за тобой.
Я понимала, что мне сложно остановиться. Сердце застучало, ноги сами несли мое тело в поношенном пальто, как можно быстрее. Сколько я не играла? Сколько времени не прикасалась к клавишам? С того самого момента, как мы приехали в этот город. Это буквально недавно, но для меня целая вечность.
Глава 8
Хоть и кафешка называлась «Два рояля», рояль был всего один.
Я примерно посчитала, сколько у меня карманных денег и перед тем, как открыть стеклянную дверь я шепнула Кате на ухо:
- Здесь наверное дорого?
Она пожала плечами, а затем добавила:
- Главное, чтобы нас не заставили мыть посуду.
В кафе было уютно, а самое главное тепло. Черный рояль с белыми клавишами стоял в самом центре, его окружали круглые столики. На темно-зеленых стенах висели картины, а еще черно-белые фотки классиков. Как портреты известных композиторов в музыкальном классе: Чайковский, Глинка, Шопен. Мне здесь нравилось. Нравилось до одного момента, пока я не увидела его.
Джексон. Он стоял в центре зала, засунув руки в карманы своих стильных джинс. Улыбался своей голливудской улыбкой. А я словно застряла в дверях, подошва разношенных ботинок, будто приклеилась к полу. Смущенно опустила голову, разглядывая коричневый коврик на входе. Ну почему? Ну почему он здесь? Может он сейчас уйдет? Боже, хоть бы он ушел…
Но он не ушел, даже не собирался.
Катя потянула меня за руку в самую глубь зала. Я неохотно шла, понимая, что другого выхода у меня нет.
- Он что играет на рояле? - шептала я Кате.
- Он же музыкант, у них своя группа, ты разве не знала? – также тихо ответила мне.
У него своя группа! Даже представить не могла. Даже представить…
Джексон был не один. С ним был Власов. Темноволосый парень в темной-синей рубашке. Он носил челку на бок и при каждом удобном случае ее поправлял. При виде него я вспоминала рекламу Хеден Шолдес и бородатого парня с длинными черными волосами, которому не мешало бы подстричься.
- Ну ничего себе, какие люди! – Джексон перекинул во рту жвачку. - Я думал ты из своей конуры ещё долго не вылезешь.
Он задевал за живое, я делала вид, что ничего не услышала.
- Джексон хватит дерзить! Она тоже играет.
Он округлил свои большие голубые глаза, которые сейчас казались больше синими, чем голубыми.
- Да? На балалайке три струны? – раздался дружный смех. Смеялся Власов, смеялся Джексон и Катя тоже улыбалась краешком губ.
- Она училась в музыкальной школе, - быстро добавила Катя.
- Ничего себе! – Джексон вскинул бровь. Теперь они все вместе смотрели на меня так, будто перед ними предпраздничная индейка. Я стояла, молчала, будто набрала в рот воды и скрещивая пальцы за спиной. Переводила взгляд с Джексона, с его стильной джинсовки на пианино, которое мне казалось таким одиноким и покинутым. Не хватало музыки. Хорошей музыки, которая овладевает чувствами до самых кончиков пальцев. Моих скрещенных пальцев.
Может пронесет… Пожалуйста, - твердила я самой себе, как какую-то мантру.
А потом из-за угла, скорее всего они вышли из уборной, показались две девчонки в розовых топах. Они подошли ближе, одна из них положила свои длинные, худые руки, с аккуратным маникюром на плечо Джексона.
