Потом начались проблемы с детьми. В мой класс врывались тридцать человек маленьких бандитов, и я должна была с ними что-то делать. Что можно делать на уроках музыки в школе? Да все что угодно! Испокон веков про уроки музыки, как там деточки ходят по партам, легенды ходят! Музыку никто и никогда за предмет не считал. И мне, к сожалению, не удалось в этом переубедить ни детей, ни педагогов. Оглядываясь впоследствии, я с ужасом вспоминала свои уроки. С младшими классами я еще как-то находила общий язык, старалась сделать свои уроки увлекательными за счет игровой формы. Иногда получалось очень даже неплохо. Я радовалась своим маленьким победам и достижениям. Но когда на пороге появлялись седьмые-восьмые классы, всем моим стараниям приходил конец. На мои просьбы спеть фрагмент из какой-нибудь песни они квакали или мычали. Когда я включала музыкальное произведение для прослушивания, вскакивали и бегали по партам. Особенно мне запомнился Петя Федорцов из седьмого «В». Он заходил в класс как король. Его все боялись, включая учителей. Меня он каждый раз окидывал ехидным взглядом и с довольной усмешкой говорил:
– Ну что, училка, споемся?
Меня воротило от этой пошлости и наглости. Но что я могла? Федорцов вел себя так развязно не только на моих уроках, а везде и со всеми. Когда классный руководитель Федорцова Елена Викторовна взялась за его воспитание: оставляла заниматься после уроков, проводила профилактические беседы и периодически вызывала родителей в школу, – домой она шла только в сопровождении мужа, которой каждый вечер, ровно в семь, появлялся в школьном дворе. Федорцов угрожал убить ее, а заодно и директора, Контрабаскину Лидию Яковлевну, тучную даму бальзаковского возраста. Что было говорить о моих скромных и никому не нужных уроках музыки. Я даже не пыталась воздействовать на этого подрастающего бандита, терроризировавшего всю школу. Старалась не обращать на него внимания, хотя это было практически невозможно.
Однажды он весь урок писал на парте матерные слова, не забывая при этом бекать и мекать. Весь класс, как обезьяны, повторял за ним все действия. Ведь он был явный лидер класса, еще не понимающего, что на самом деле он просто паршивая овца. Я не выдержала и пригласила Елену Викторовну. Мне нравилась это женщина. Она была одной из немногих в этой школе, кто знал свой предмет и умел интересно донести информацию. И писала она без ошибок, за что Нина Павловна ее тоже недолюбливала. Проницательные карие глаза Елены Викторовны умели видеть одновременно весь класс. От нее не ускользала ни одна шпаргалка, ни одна подсказка. Но зато все, кто у нее учился, знали историю назубок. Так что она была моей последней надеждой.
