Бывают дни, когда женщине нельзя принимать участие в Таинствах, то есть исповедоваться, причащаться, она не может прикасаться к святыням. Но это не значит, что нельзя приходить в храм, ей можно прийти и помолиться. Это традиция, которую стоит принять такой, какая она есть. Это никак не унижает женщину, как и в случае с косынкой.
Любой человек, идущий в храм, уже настроил себя на встречу с Богом. На могиле поэта Григория Сковороды написано: «Мир ловил меня, но не поймал». Мир действительно нас ловит, поэтому переход от обыденной жизни к тому, что происходит в храме, необходим.
Перед тем как прийти в храм, читаются особые молитвы, они есть во всех молитвословах. Когда мы входим в церковь, мы троекратно крестимся – во имя Отца, Сына и Святого Духа, и поклоняемся. Причем кланяемся сначала храму, а потом людям, потому что в храме не принято громко здороваться. Знакомых здесь приветствуют кивком головы – это знак нашего благорасположения к ним, наше христианское приветствие. Потом обычно идут к свечному ящику – купить свечи и поставить их за здравие и за упокой. Чтобы не нарушать атмосферу богослужения, нельзя долго разговаривать и делать без надобности лишних движений. Раньше вообще был заведен такой порядок, что мужчины стояли с правой стороны, а женщины с левой. Помню, как это красиво и стройно происходило в сибирских храмах – верующие стояли в затылочек, по возрасту, одновременно крестились и кланялись. Это внушало уважение, потому что очень важно чувство молитвенной сосредоточенности. А во время общей молитвы, даже если у тебя не хватает силы молиться, то общая молитва поднимает тебя.
О церковнославянском и русском языках в храме. Почему служба ведется на церковнославянском языке
В храме новеньким многое непонятно. Службы идут на церковнославянском языке. Это язык древний. Современный человек не может сразу его понять. Но это так важно, чтобы на богослужении звучал древний язык – священный. Он возвышает, облагораживает и очищает человека. Давайте вслушаемся внимательнее. Богослужение в храме, наверное, процентов на шестьдесят состоит из слов: «Господи, помилуй!» – а это понятно всем. И если человек будет просто повторять: «Господи, помилуй» вместе с хором, то это уже будет началом, а потом он сможет, уверяю вас, открыть для себя и церковнославянский язык. Не так уж и далек он от русского, у них много однокоренных слов.
Русский язык слишком неоднозначен – в нем много заимствований из другого мира, чужой культуры. Это продиктовано быстро меняющимися обстоятельствами нашей жизни. Но ведь никто не знает, какой ключ – образ – лично для каждого из нас стоит за этими словами. Когда человек, молясь, обращается к Богу на этом языке, еще неизвестно, куда он попадает.
Церковнославянский проверен веками. С одной стороны, он выполняет охранительную миссию, сохраняя в неприкосновенности те духовные ценности, которые заповеданы нам всей русской культурой. То есть он выше временных состояний. Вторая миссия – очистительная. Ведь в обыденной жизни мы вращаемся в кругу понятий из самых разных культурных слоев. А церковнославянский выводит нас из зависимости от внешних обстоятельств сегодняшнего мира и возвращает в духовное пространство. И тут нет никакой отстраненности, ведь отстраненность предполагает какую-то искусственную среду, а тут все живое – это сразу прорыв вверх. Поэтому мы и говорим, что церковнославянский язык – это достояние Бога.
