«Господь Иисус Христос, безначального Отца единородный сын! Ты сам сказал, когда пребывал среди людей на земле, что „без меня не можете делать ничего“. Да, мой Господь, я верю всем сердцем и всей душой в то, что ты сказал и прошу у тебя благословения на мое дело. Даруй мне его без помех начать и благополучно завершить во славу твою. Аминь!»
Крепкие ладони обхватили канат, низ живота напрягся, легкие как огромные меха выдули горячий воздух и веревка пошла в низ. Огромный тяжелый колокол медленно сдвинулся с места и, отклоняясь в сторону начал свой путь. Скрепя и покачиваясь из стороны в сторону, он молчал. Он был похож на огромную птицу сложившую крылья. Ладони ходили то вверх, то вниз, дыхание учащалось, мысли смешиваясь с молитвами, и приходили в движение. Перед глазами проплывали лица родных, и близких. Всех тех, с кем ему приходилось встречаться на жизненных перепутьях.
Господи помоги им понять друг друга. Дай им силы разобраться во всем и освободи их сердца от всякой скверны и не навести. Прости им грехи их, ибо не ведают что творят. Помоги им обрести мир и покой в душе. А мне позволь просить за них, так как нет для меня большей заботы, как служить тебе и просить за них.
Колокол вздрогнул, и первый осторожный гул прокатился под крышей звонницы спугнув голубей.
Прости меня за малодушие мое, ибо нет прошения за грех мой перед рабой твоей Александрой. Брошенной мною на погибель в малодушии моем. О себе думал о благополучии своем дрожал от того и позволил ей совершить грех сей и нет прощения мне и жить с грехом таким сил больше нет. Прости ты ее, я один во всем виноват. А она глупая была совсем девчонка, что с нее взять. Прости ты ее.
Колокол ударил еще раз, а потом еще. Воздух наполнился первыми звуками. Заставляя прохожих поднимать головы и смотреть на колокольню, освещенную ярким солнечным светом.
Знаю я, что не стою прощения, но больно мне вот здесь ежеминутно ежечасно и как мне быть с собою не знаю. Ибо нет примирения в душе моей, и не будет мне покоя с грехом таким. И сил моих больше нет жить с этим.
Руки с трудом уходили вниз, и стремительно взлетали к небу. Как две птицы растворяясь в голубой синеве. Ноги отрывались от пола, и вот он уже весь парил над землей, и собравшимися внизу людьми.
Да ей бог мира и покоя на небесах. Попроси у нее прощения за меня, не могу так больше, нет сил моих. Прости меня Господи.
Веревка выскользнула, обожгла ладони и устремилась вверх. Звук колокола стал един. И парил уже над всей округой, глубоким насыщенным звоном. Смешиваясь с переливами маленьких колоколов. Люди останавливались и слушали чистый глубокий звон, наполненный все объемлющий любовью. Проникающей в душу каждого слышавшего этот звон. И дарующий ему, надежду на спасение. Наполняя сердце безграничной любовью.
К нему поднялись, когда все стихло. Он лежал с обожженными ладонями. С умиротворенным лицом, и тихой блаженной улыбкой.
Красные языки пламени вырывались из окон со звоном ломая стекла. Трещало дерево, рушились перекрытия, погребая под собой всех, кто не успел выскочить на улицу. Черный едкий дым душил все живое до того как до них добирался огонь. Охватывая все на своем пути, он плясал разноцветными лоскутами, разрастаясь все больше и больше пока не добрался до старика. Огонь охватывал рубаху волосы бороду и вот он уже весь был в огне. Нет, он не чувствовал боли. Но ужас от происходящего с ним будил его. Он вскакивал со слипшимися от пота волосами, и долго сидел на кровати, уставившись во тьму. За стеной чувствуя его беспокойство, просыпались другие больные. Они плакали, кричали, ходили по комнате и только старик молча сидел без движения и смотрел куда то в темноту. Потом входила нянечка. Она подходила к нему, нашептывая, как нашептывают маленькому ребенку.– «Ну что случилось? Опять пожар вот мы его» – И она набирала в ладонь воду и обрызгивала старика.– «Ну, вот и нет больше огня. И теперь мы ляжем, и будем спать и нам присниться хороший красивый сон» Старик успокаивался и засыпал.
