– Да, глерд… это было бы… да.
– Фицрой, – сказал я, – побудь здесь, постереги оружие. А то кто знает, что тут за порядки.
Он ответил с готовностью:
– Да-да, ты прав. Рожи у всех какие-то не совсем, а меч у меня, сам знаешь, цены ему нет…
Офицер переговорил со слугами, один отворил передо мной дверь, я переступил порог и остановился, обволакиваемый тяжелым воздухом, наполненным сильным запахом гноя, тяжелой болезни и безнадежного страдания.
На ложе, окруженный подушками и подушечками, распластался крупный человек с нездоровым одутловатым лицом и воспаленными набрякшими веками.
С той стороны расположились трое лекарей, двое сидят у постели, третий наклонился над больным и всматривается в его лицо, время от времени приподнимая ему веки.
На меня покосились с неудовольствием, а слуга, что вошел со мной вместе, осторожно приблизился к постели с распластанным, как рыба на столе у кухарки, королем.
– Ваше величество…
Астрингер прошептал едва слышно:
– Говори…
– Посол от королевы Орландии, – сказал он негромко.
Астрингер с великим трудом скосил на меня взгляд залитых кровью из-за полопавшихся сосудов глаз.
– Что… с нею?
Я ответил с поклоном:
– В полном здравии, чего желает и вам, ваше величество.
– Спаси… сибо, – прошептал он, – но, как видите, глерд… издохну уже скоро… Вот возликует ваша королева!
– Ваше величество, – ответил я с сочувствием, – вы поступаете нехорошо. Как король, обязаны сперва все сделать для королевства, а уж потом, если у вас такая блажь, то да, можете. Но не раньше.
Слуга зло зашипел за моей спиной:
– Глерд! Вы забываетесь. Его величество чувствует себя очень плохо.
Астрингер ответил вяло:
– Курт, он прав… Говорите, глерд, быстрее, скоро новый приступ… Не знаю, переживу ли.
Я посмотрел на него, на троих врачей, покосился на слугу, что не слуга, как оказывается, а либо королевский секретарь, либо что-то к этому близкое.
– Ваше величество, это как бы только для ваших ушей. Государственные дела.
Он ответил слабым голосом:
– Глерд… неужели моя венценосная кузина решила принять мое предложение стать моей женой?.. В моем положении, как видите, есть плюсы… не для меня, конечно…
– Есть и более важные дела, – ответил я и добавил многозначительно: – Даже для больного короля.
Он простонал:
– Вы молоды… Наверное, еще и не болели вовсе… Хорошо, только недолго. Дорогие друзья, оставьте нас… И лекари тоже.
Курт посмотрел на меня с неприязнью.
– Его величество очень болен, – сказал он с нажимом. – Не утомляйте его!
Когда за ними закрылась дверь, я повернулся к постели. Астрингер лежит, как мертвый, лицо желтое, как у мертвеца, веки багровые и напухшие, а губы из бледных становятся синими.
Я поколебался, сказал негромко:
– Ваше величество… я не лекарь, но ваши страдания облегчить смогу.
Он ответил стонуще:
– Я тоже…
– Ваше величество?
– Если хватит сил воткнуть нож себе в горло…
– Не то, – ответил я. – Рискнем? Что вам терять?
Он приоткрыл глаза и с недоверием смотрел, как я щелкнул пряжкой ремня, открылась коробочка, откуда я достал двумя пальцами крохотную белую горошинку.
– Это, – прошептал он, – что… и все?
– Да, – сообщил я. – Положите под язык. Не глотайте. Эта штука быстро рассосется, так быстрее попадет в кровь. Из желудка долго, из пасти сразу. Она у вас вон какая.
Он с трудом высвободил руку из-под одеяла, но поднять не смог, упала бессильно.
– Откройте рот, – сказал я. – Вот так… Не глотайте. Хотя все равно станет легче, но не сразу и не так ударно.
