Если гард думал смутить Ведьму или снова унизить, то он просчитался. Всю дорогу, орчанка стойко терпела позывы к естественным надобностям. Не хватало ещё путешествовать в ящике, полном собственных испражнений. Посвящённая прекрасно могла контролировать своё тело и плевать хотела на наглых хумансов.
Поэтому, как ей не было трудно, невозмутимо присела и зажурчала весёлым ручейком, отдавая должное редким секундам блаженства. Неизвестно, что ждёт впереди. А с полным мочевым пузырём особо не повоюешь. Она всегда могла извлечь из любой ситуации положительные моменты…
Егеря брезгливо отступили, а гард не спускал пристального взгляда с пленницы. Заметив, что орчанка закончила все свои дела, Густав медленно подошёл и неожиданно коротко и больно ударил Ведьму ногой в живот:
– Если бы не приказ короля, я бы научил тебя манерам, ковенская шлюха…
Едва отдышавшись и едва борясь с тошнотой, Ведьма прошипела:
– Я с радостью возьму у тебя пару уроков, хуманс, а потом отправлю тебя к твоим друзьям… закончу дело, что начал мой Посвящённый… а пока… лови комплимент! – и, прежде чем Пьявка вновь скрутила болью всё её тело, Гергудрун выплюнула в сторону гарда короткую скороговорку. От которой вздрогнул огонь в факелах егерей, а Густав схватился за пах, – вспомни Гудрун Неистовую, гард! Когда залезешь на очередную шлюху…
Стоящие рядом егеря кинулись к Ведьме, перехватывая ей рот верёвкой и запрокидывая голову. Тонкий визгливый голос Густава захлебнулся рыданием:
– Ссукааа!!! – часть охотников кинулась усмирять рыдающего и хватающегося в отчаянии за оружие гарда. Орчанку, уже связанную заново и с кляпом во рту, продолжали пинать ногами. Она же продолжала глухо хохотать, не обращая на боль в рёбрах никакого внимания…
Утро в ящике было таким же, как и день, и вечер. Казалось, нет в теле орчанки ни одного уголка, где бы не поселилась глухая тягучая боль. Вечернее неповиновение дорого обошлось Ведьме. Правый глаз заплыл огромным синяком. Нещадно саднили рёбра. Егеря били умело. Не сломали ни одной кости. В наказание или, боясь новых фокусов со стороны Гудрун, её не поили и не кормили.
Ночью подморозило, облачка пара из перевязанного верёвкой рта поднимались перед взором орчанки и оседали капельками испарины на поверхности досок.
Мелкая месть Ведьмы Густаву удалась. Теперь этот гард долго не сможет тешить свой стручок. А учитывая, что Ведьма ещё и клеймо на него своим заговором поставила, то Густаву очень долго придётся искать целителя или другую Посвящённую, чтобы избавится от проклятия.
Гудрун очень надеялась, что тот найдёт именно Ведьму, а уж та разберётся в метке орчанки и гард снова пожалеет, возможно в последний раз в жизни… Посвящённая хихикнула, представив, что может с Густавом сделать другая. Рёбра тут же отозвались на резкое движение.
Рядом послышалось тихое ржание и стук тележных колёс. Подъехала карета или повозка. Зычный голос, заставивший замереть сердце орчанки, сварливо осведомился:
– Что, голова болит? А я тебе говорила, что вчерашние две кружки пива, Гуггенхайм, были лишние. Тем более, эта сволочь, местный трактирщик, подозреваю, его на курином помёте настаивает… чтоб позабористее было. Ненавижу хитрожопых хумансов! Такой напиток испортить… Залезай уже, вон, мастер Холиен уже идёт. Пора трогаться в путь!
– Чего пилишь старика, мамаша? Ну расслабился, с кем не бывает… Давайте, мастер, помогу… Все в сборе?
