– Нет, вторая папина жена.
– Может, стоит ей дать знать, что с вами случилось?
Жорик посмотрел на меня совсем хмуро и буркнул:
– Нет.
Я подала ему компот.
– Пей. Тебе сейчас нужно больше пить, чтобы восстановиться. Он сладкий и вкусный.
Мальчик недоверчиво посмотрел в кружку, но все же выпил содержимое. Я протянула ему пирожок и, пока ребенок не отказался, спросила:
– Ты не любишь Абигайль?
Он неопределенно пожал плечами.
– Не знаю. Она была неплохой, но тоже исчезла.
– В смысле?
– А в прямом, – рядом оказалась Люси и с азартом в глазах, будто выдает шикарную сплетню, сказала: – Женщины в доме графа Риярда долго не задерживаются. Исчезают в неизвестном направлении, и никто об их судьбе ничего не знает! – И сделала большие глаза. – Граф – страшный человек. Говорят …
– Неправда! – неожиданно взвился Жорик на ноги и сжал кулаки. – Кухарка, вон, у нас живет и ничего! И служанки тоже есть! Все живут! Никто не пропал! И отец у меня хороший! Слышишь, дура! Хороший и добрый! Дура, дура, дура! – ребенок уже кричал и тяжело дышал, готовый или кинуться на служанку, или сорваться с места и унестись прочь.
Я опешила от такой вспышки, а потом кивнула:
– Согласна с тобой, Жорик, дура она как есть.
– Она… А? – ребенок так растерялся от того, что с ним согласились, что осекся и захлопал глазами.
Люси же возмущенно захлопала глазами. Хорошо, что кухарка все это слышала и так перетянула ее полотенцем пониже спины, что она с визгом унеслась из кухни. Я благодарно посмотрела на женщину, которая укоризненно качала головой вслед глупой сплетнице, и поманила мальчика к себе:
– Иди сюда, я осмотрю твою повязку.
Жорик недоверчиво на меня покосился, но подошел. Я усадила его себе на колени и погладила по голове:
– Жорик, нельзя так остро реагировать на сплетни, хотя и очень хочется защитить своих близких хотя бы так.
– Мой папа хороший, – он упрямо посмотрел мне в глаза. – Очень!
– Я знаю. Другой бы и не стал спасать своего ребенка, забывая о себе самом и не замечая боли в раненой ноге. Но всем этого не докажешь.
– И что делать?
– Для начала нужно хорошо покушать, чтобы усилия отца по твоему спасению не прошли даром.
Я подвинула стул ближе к себе и усадила мальчика на него. Было видно, что он не привык к такой ласке и вот-вот убежит. Мне же хотелось потискать мальчишку – чем-то он напомнил мне моего сына в детстве. Загрустила, понимая, что больше никогда не увижу своих детей и внуков. И все же тоска на удивление не была дикой и острой. Или осознание случившегося меня все еще не накрыло? Не знаю, но жизнь продолжалась, и я верила, что мои близкие обязательно будут счастливы, пусть и без меня.
– А еще что нужно делать? – спросил Жорик.
Я улыбнулась и снова погладила его по светлым вихрам.
– Знаешь, ты как ребенок пока ничего не можешь сделать. Взрослые – они ведь такие: слышат только взрослых.
Мальчик кивнул.
– И что мне делать?
– Это твоему отцу нужно разобраться с происходящим, а тебе просто надо расти, учиться и радоваться жизни.
– А если у него не получается?
– Не получается сейчас – получится потом.
– Правда? – Жорик посмотрел на меня с такой надеждой, что я смогла только кивнуть.
Уж не знаю, что там у них в семье произошло, но ребенок точно в этом не виноват и не должен разгребать то, в чем должны разбираться взрослые. А если в их имении пропадают люди, то это дело местной полиции. И если граф до сих пор не в тюрьме, значит, доказательств его злодеяний нет.
