Читать онлайн Евгений Ильдейкин - Недавно прошёл дождь. Часть 2

На обложке Joaquín Sorolla – Retrato de Francisco Rodríguez de Sandoval. Museo Nacional del Prado. Public Domain

© Евгений Ильдейкин, 2021

ISBN 978-5-0055-7369-8 (т. 2)

ISBN 978-5-4496-1157-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Недавно прошел дождь. Часть 2.

Начало сентября – замечательное время года. Уже нет летней изнуряющей жары и постоянного чувства духоты, когда понимаешь, что открыв окно, сделаешь только хуже. Пыльная к концу лета зелень листьев и травы начинает желтеть, краснеть и приобретать еще какие-то немыслимые оттенки. Жара уходит, сменяясь пока еще приятной прохладой. Если несколько дней стоит хорошая погода, то говорят – Бабье лето. Если хорошей погоды все нет, то говорят – какие бабы, такое и лето. И пока мужики что-то говорят, бабы заканчивают убирать урожай на огородах и делают закуски мужикам на зиму. Но это в деревнях. В городе у женщин прав больше, и мужики потому менее избалованы женами. Будь он рабочим на заводе или совслужащим, по партийной линии или потребкооперации, да будь он даже кустарем или нэпманом, а все одно должен привезти из деревни запасы на зиму. Купит ли он их там, договорится ли с родственниками, а в погребе запасы должны лежать. Если дом многоквартирный и погреба в доме не предусмотрены, то практичные жильцы строили во дворах коллективные кладовки, здесь их называют «сарайки». Это что-то вроде большого сарая, только разделенного на маленькие ячейки, куда складывались дрова, лыжи, а у кого есть то и велосипеды, старая мебель, птичьи клетки, набор чугунков и тяжелый утюг, оставшиеся от бабушкиного приданного, да что там только ни складывалось. И кое-какие запасы на зиму тоже берегли в сарайках. Эти самые сарайки закрывались на большие замки и охранялись от хулиганов и беспризорников пуще глазу.

Поскольку жены у меня пока нет, – хотя, глядя на Елену Северскую, я всерьез об этом думаю, – то вопросами запасов на зиму у меня занимается Наталия Петровна. Она экономка – ей и карты в руки.

Избавившись от домашней рутины и переложив основные рабочие вопросы на Михаила, я почти две недели августа провел в Москве. Первую неделю со мной был Владимир Николаевич Северский – профессор Комвуза, а по основному виду деятельности кадровый сотрудник ОГПУ. Он меня и ввел в эту организацию. Было несколько встреч с различными руководящими товарищами, где я рассказывал о себе. Видимо, я произвел нужное впечатление, не смотря на свое дворянское происхождение. Меня приняли в Управление, непосредственным начальником, естественно, стал Владимир Николаевич. После чего он вернулся в Екатеринбург, а я еще почти неделю оформлял документы и слушал лекции по основам оперативной деятельности и современной внутренней и международной обстановке.

Самым сложным был последний перед отъездом день в Москве, и не потому, что в Управлении мне устроили небольшой экзамен, после которого было застолье. Нет, я чуть не упустил из виду, что у меня много друзей и коллег, а еще экономка, Лихтерманы и любимая девушка – без московских гостинцев никак. Хорошие парни из Управления помогли машиной. Пара сотрудников, – точнее влюбленная парочка, пытающаяся это скрывать ото всех, – вызвались мне помочь с выбором подарков. Надо признать, что советы девушки оказались весьма полезными. Так что, когда я вышел на перрон станции Екатеринбург I, чувство уверенности было надежно подкреплено чудовищным количеством сумок. Носильщики и извозчики были искренне рады мне.

Первую неделю после возвращения я разрывался между своим складом и Еленой Северской, удачно скрываясь ото всех остальных. Но после пришла расплата. Владимир Николаевич сообщил, что меня хотел бы видеть мой руководитель курса в Комвузе Идмаев. Михаил сказал, что артельщики ждут очередную партию муфт, а Борис Натанович их еще не сделал. Сергеев, наш партнер из «Элмаштреста», напомнил о картине, которую, якобы для меня, а на самом деле для него, пишет Слюсарев. И так далее, и далее, и далее… И еще, почти месяц с нашей последней встречи мне удавалось избегать француза – Пьера Шато или Петра Сергеевича Шато, в разных случаях он представлялся соответственно ситуации. Но время пришло, и эта встреча должна состояться. Мы с Северским обсудили, что и о чем нужно говорить, что спрашивать и как постепенно затягивать Шато в игру по нашим правилам.

Разбираться с накопившимся ворохом вопросов начал с самого простого. Пришел в Комвуз перед началом занятий, нашел Никиту Ефимовича Идмаева и вручил ему сувенир из Москвы – автоматическую перьевую ручку. Мой рассказ о том, как продвигаются мои научные исследования, Идмаев слушал без интереса, едва сдерживаясь, чтобы не раскрыть упаковку с ручкой сейчас же. Наскоро пожелав дальнейших успехов в исследованиях, Никита Ефимович сердечно пожал мне руку и быстрым шагом отправился к себе в преподавательскую. Жаль, что не все решается так просто.

Следующим по плану был визит к Борису Лихтерману. Я зашел к себе на склад, еще раз прочитал заключенный с Борисом договор, послушал ябеды Михаила на необязательность мастерской Лихтермана. Настроился на трудный разговор и после обеда извозчик повез меня на Шарташ.

«Нет, так работать невозможно. Уже и запас сделал, и договор мы с Михаилом составили такой, что Борису должно быть страшно. А все никак. Ну не может Борис муфты в срок сделать! Разорю я его! Точно разорю. Все штрафами у него отберу. Он у меня…. Да ладно, что я сам себя накручиваю. Знал ведь хорошо, что Борис опять не успеет ко времени. Так всегда было и всегда будет» – я ехал к Борису домой, ругаясь про себя, то на него, то на себя самого. Борис, как обычно, провалил сроки и надеялся с помощью родных стен, водки и Сонечкиных деликатесов сгладить ситуацию. Ничего у него не выйдет. Я решил, что пить с ним сегодня не буду. Вот такой я коварный азиат. Хотя, месть, конечно, приятная штука, но муфты от этого не появятся. Я в сердцах хлопнул себя по коленке. Получилось громко, извозчик даже обернулся и удивленно посмотрел на меня, поиграв бровями.

– Что хотел, любезный? – сердито спросил я у него.

– Так, показалось что-то, гражданин хороший. Так показалось, что, аж, лошадь вздрогнула. Как бы ни понесла с испугу.

– Что понесла?

– Так, гражданин хороший, на сносях лошадь-то. Думаю, неделю еще поработает, и поставлю ее. Пускай готовится. Я уж ей конюшню приспособил, сена доброго заготовил. Как барыня будет в тепле и обиходе.

Извозчик еще минут десять рассказывал о своих приготовлениях, поведал драматическую историю о том, как его лошадь попала в щекотливое положение. Рассказчиком он оказался незаурядным. Вот какое мне дело до его лошади, а я заслушался так, что вся злость на Бориса рассеялась, развеялась где-то по кустам вдоль Березовского тракта. А еще пришла мысль, что неплохо было бы познакомиться с пьющим кузнецом, на которого Борис все время пеняет. Успокоившись, я начал продумывать предстоящую встречу и разговор с Лихтерманом.

Семейство Лихтерманов встречало меня, дорогого гостя, традиционно на крыльце. Дети, получив сладости, метнулись с добычей к себе в комнату. На почти риторический крик матери: «Что надо сказать?!» – откуда-то из глубины дома нестройно раздалось: «Спасибо, дядя Паша!». Сонечка, удовлетворившись этим, взяла у меня из рук коробочку с глазированными шоколадом пирожными, привезенными специально для нее, и радушно пригласила проходить в гостиную. Борис наблюдал за идиллией со стороны. Он не ожидал от меня подвоха и надеялся на свой алкогольно-оправдательный сценарий вечера. Зря надеялся.

Я посмотрел в масленые глаза Бориса и, повернувшись к его жене, сказал:

– Сонечка, большое спасибо за приглашение, но я ненадолго. Чаю, конечно же, выпью, но вообще-то, – и повернулся к Борису, – мне пришла в голову замечательная мысль. Борис Натанович, давай съездим к тебе в мастерскую, с твоими работниками поговорим.

– Паша, ты чего? – в голосе Бориса слышались паника, удивление и разочарование.

Такого от меня никто не ожидал. Впрочем, Сонечка быстро сориентировалась, сказала, что к чаю у нее пирог с рыбой и ушла на кухню. Борис, оставшись со мной один на один, сделал чрезвычайно серьезное лицо:

– Паша, я не понимаю.

– Борис, маленькая задержка с муфтами вот-вот обернется для меня большой проблемой с артельщиками. Ты это понимаешь?

– Э-э-э… понимаю. Но я ….

– А твои работники этого не понимают. – Не дал я Борису начать оправдываться. – Не понимают потому, что не знают всех тонкостей нашего дела. Вот мы сейчас к ним съездим. Ты им меня покажешь, а я на них посмотрю. И вместе будем искать решение уже нашей общей проблемы.

Борис еще пытался меня переубедить, искал причины не ездить в мастерскую, но, в конце концов, без всякого удовольствия выпил чаю с двумя большими кусками пирога и пошел к соседу договариваться с коляской. Пешком было бы проще, но у Бориса свои принципы. Сонечка, довольная несостоявшейся пьянкой, находилась в хорошем настроении. Пока Борис договаривался с коляской, она рассказывала мне о детях. Теперь я знаю, что у их дочери день рождения будет в конце сентября, и подарить нужно не куклу или лошадку, не туфельки или бантики, а подарить нужно трехколесный велосипед какого-нибудь веселенького цвета. Скорее бы Борис вернулся, а то я вот-вот узнаю, что нужно дарить их остальным детям. А может быть, хитрый Борис заранее все просчитал и теперь мстит мне таким способом? Да нет, вряд ли….

В это время в прихожей открылась дверь, и недовольный Борис позвал меня ехать к нему в мастерскую:

– Экипаж подан, глубокоуважаемый. Поедемте, Павел Иванович, челядь пугать. Если пороть собираетесь, то я вожжи возьму.

– Не ерничай, Борис. – Я быстро встал из-за стола. – Сонечка, благодарю за чай, а особенно за пирог. Я у тебя мужа ненадолго заберу. Мы поговорим с коллективом трудящихся, проведем разъяснительную беседу, и он тотчас же вернется.

– Сонечка, ты не верь этому коварному типу. Никто не знает, что он еще придумать сможет. Я, конечно, постараюсь сегодня вернуться, – Борис трагически вздохнул, – но ни в чем нельзя быть уверенным с этим человеком.

Слушать дальнейшие пассажи Бориса мне пришлось уже в коляске всю дорогу, пока мы ехали к его мастерам.

В мастерской было жарко. Широкая двухстворчатая дверь в кузню была полностью открыта. Рядом с открытой дверью, культурно, за выставленным на свежий воздух круглым столом сидели на табуретах три мужика. Настроение у мужиков было хорошее, с нашим появлением они прервали свою неторопливую беседу и поставили стаканы. На Бориса мужики отреагировали с вялым любопытством, ко мне интерес был чуть более живой.

– Здравствуй, Борис Натанович. Никак гость к вам пожаловал. – Вставая из-за стола, сказал один из мужиков. Руками мужик оперся на столешницу, пытаясь не попасть в немудреную закуску и сохранить равновесие. Ему это почти удалось.

– Здорово, Матвеич. Это хорошо, что ты гостя заметил. Значит, глазки еще не совсем залил, говорить еще можешь, а не мычать, как ты это обычно после обеда делаешь, водки нажравшись. А то вообще мордой в стол и слюни по столу. И коллеги твои такие же. – Борис со всей строгостью посмотрел на оставшихся сидеть мужиков. – Что молчите? Почему пьете опять, а не работаете? Твари вы неблагодарные. Я вам деньги плачу за работу, а вы пьете. На улице вон безработных сколько. Только намекни, что работа есть – враз очередь выстроится. Еще и за меньшие деньги.