Удинцев пожал плечами и сказал, что по-соседски всегда готов услужить, если есть в том необходимость, чем очень удивил меня. Мы с Удинцевым в приятельских отношениях не были и каких-то услуг друг другу не оказывали. Александр Николаевич всей душой не принимал НЭП, видел в частном предпринимательстве зло и корысть, и эта нелюбовь косвенно распространилась и на меня. Правда, как соседа меня Удинцев очень ценил – я не шумел, не заливал его водой, а моя экономка Наталия Петровна была непререкаемым авторитетом для всего семейства Удинцевых. Что с ним сделал Шато, как сумел расположить совслужащего и к себе, и ко мне? Талантлив француз, знаток человеческих душ.
– Я, Павел Иванович, узнал от Бориса Натановича, что вы в командировке долгое время были, думал, на складе мне ваш сотрудник скажет, когда вы вернетесь. Но, кажется, я пришел на склад слишком поздно, там уже никого не было. Потом я вспомнил, что Борис как-то дал мне ваш адрес, а поскольку я здесь недалеко снял квартиру, то и решил зайти, так сказать по пути, и оставить вам записочку со своим адресом.
– Очень правильно, господин Шато.
– Что вы, что вы, Павел Иванович. Никаких «господинов». Как у вас говорят: «Господа в Париже». – Шато хмыкнул, довольный своим остроумием. Удинцев шутку поддержал, тоже захихикал. Наверное, Шато признался ему, что приехал из Франции. А Шато продолжил. – Вы уж меня на русский манер зовите Петром Сергеевичем, все ж мы в России, а не во Франции.
– Как вам будет угодно, Петр Сергеевич. Записочку с вашим адресом позвольте я у вас возьму. Очень кстати, я и сам хотел с вами встретиться обсудить некоторые деловые вопросы.
Услышав о деловых вопросах, Удинцев вспомнил о своей неприязни к НЭПу, быстро распрощался с нами и ушел к себе в квартиру.
– Так, может быть, мы, Павел Иванович, сейчас поговорим?
– Меня, Петр Сергеевич, интересует возможность покупать электротехнические изделия у вас во Франции. У нас это направление только развивается, пока что для покупателей все в новинку. Но, я уверен, что через год-два потребсоюзы завалят магазины таким товаром. А у меня, с вашей помощью, будет другой товар, отличающийся от потребсоюзовского, надеюсь – более передовой, более красивый и уж, во всяком случае, не такой как у всех.
– Очень интересная идея, Павел Иванович. Без сомнения, я смогу вам помочь.
– Только вам, Петр Сергеевич, нужно еще раз побывать на моем складе, чтоб я вам подробно все показал и рассказал, в чем мой интерес.
– С удовольствием. Завтра вам удобно будет?
– Да, если только до обеда. Во второй половине дня я встречаюсь со своими покупателями, артельщиками. Боюсь, что разговор с ними будет непростой.
– Надеюсь, ничего через чур серьезного? – Участливо спросил Шато.
– Все как обычно, Петр Сергеевич. Но в этом-то и проблема. – Я посмотрел на озаботившегося француза. Тот выражал полную готовность помочь мне хоть чем-нибудь. – О, Петр Сергеевич, не принимайте так близко к сердцу. Это просто рабочие вопросы.
– Что ж, тогда до завтра, Павел Иванович. Я приду к вам часикам к десяти. Хорошо?
– Хорошо.
Следующим вечером, сидя в большом кожаном кресле в домашнем кабинете Владимира Николаевича, я в третий раз рассказывал профессору о встречах с Шато около моего дома и потом на складе. Наконец, Северский перестал задавать мне вопросы и начал рассуждать.
– Так ты говоришь, что адрес твоей квартиры Шато получил у Бориса Лихтермана. Что ж, это легко проверить. При встрече с Борисом задай ему этот вопрос. – Дождавшись моего кивка, Северский продолжил. – Шато готов помочь в поставках электрооборудования, хотя сам в технике не разбирается. Это значит, что за ним стоит организация, обладающая промышленной базой и специалистами.
