Недомерки - страница 23

Когда он родился, ее мать с отцом еще не познакомились. Когда он заканчивал школу, она отправилась в детский сад. Когда он впервые женился (глупо, поспешно), она, будучи школьницей, в первый раз попробовала закурить. Он развелся, она в первый раз попыталась бросить курить. Он завел третью любовницу, она со второго раза поступила в институт. Он стал ее педагогом, она его презирала, потом возненавидела. Бросила институт, путешествовала, экспериментировала со всем, на что хватало фантазии. Он пытался написать учебник по предмету, который преподавал, не осилил, проникся отвращением к себе и миру, уволился из института. Спустя полтора года они случайно встретились в кинотеатре, на плохом фильме. Он увлекся ей не на шутку, она, сама не понимая почему, позволила ему это сделать. Через пять месяцев ему надоела их связь, они расстались. Еще через месяц прекратили созваниваться, и она поняла, что влюбилась в него на всю жизнь.

На прощание, обнимая головокружительной рукой, выдохнула ему в ухо:

– С этого дня тебе придется не расставаться с телефоном. Никогда. Я могу и буду набирать тебе в любое время. Особенно после четырех ночи, готовься. Именно по ночам мне особенно одиноко. Хотя и днем тоже. Особенно в солнечную погоду, когда вокруг ласкающиеся пары и атмосфера влюбленности. Не волнуйся, когда мне будет хорошо, я тоже стану тебе звонить. Зачем счастье, если я не могу поделиться им с тобой? Еще буду высылать тебе на телефон фотографии. Не имею представления, какие. Порой я безотчетно фиксирую реальность. Это могут быть пейзажи или кончики моих ногтей. Лучше всего уничтожать мои письма и фото сразу после ознакомления. Мой бывший женатый, я рассказывала, сохранил в мобильнике фотографию надкушенной сливы. И супруга по этой фотке, разматывая клубок, до всего докопалась. Я знаю, тебе неприятно слышать, но это говорится для твоей же пользы, пойми. Зато я не запрещаю тебе заучивать мои послания наизусть. Да, придется начать тренироваться немедленно, прямо в самолете. И последнее, сейчас отпущу, целоваться не будем, опасно. Не разговаривай во сне и, главное, помни, теперь ты никогда не будешь один.

Очень уж хочется узнать, как будущее будет выглядеть. Когда родился мой правнук, мы договорились. И, состарившись, он слово сдержал – телепортировался в наш фамильный склеп, выковырял мокриц из моего височного чипа и вставил туда флэшку. Ее содержимое меня не порадовало. Как я и предвидел, человечество окончательно лишило себя тела. Люди расщепились на белесые брызги. Нет ни армии, ни института семьи. Сплошная слизь. Каждый собой занят. Секс тусклый, без партнера. Не то, что в моей молодости. Выберешься тайком, бывало, ночью из отчего дома, на мопед, и в поля! Мчишься, ветер в голове, бензином воняет. В поле, в высокой траве, она – ждет тебя, пылая. Неутомимая, словоохотливая. Луна в клевер садится. На рассвете от росы мокрый подымаешься, пора прощаться, а там внизу… Чип тебя побери, забыл, как объект секса называется!

Если бы у Пенелопы был мобильный, она всегда была бы в курсе, где и как плывет Одиссей. К ней не явились бы женихи, не рассыпались бы в ухаживаниях. Их не убил бы Одиссей, свалившийся как снег на голову. И не было б бесконечного полотна, которое Пенелопа ткала и распускала. Симпатичного такого полосатого коврика.