— Возьми. — Друг, шагнув вперёд, повязал на моём запястье, рядом с браслетом связи, тонкую красную нить, которая тут же растаяла, словно впитавшись в кожу.
— Что это?
— Так, безделица. Арманиус сейчас не маг, но он тем не менее остаётся мужчиной. Если проявит агрессию — его слегка… шарахнет.
— Рон! И не стыдно тебе?
— Не‑а. — Друг улыбался, но в глазах его была тревога. — Ты же знаешь мой принцип — чтобы не вляпаться, лучше перестраховаться. Кстати, там ещё следилка.
— А это зачем? — Я подняла брови.
— Энни… — Рон вздохнул. — Ты меня сегодня удивляешь. Ты представляешь, сколько магов хотят, чтобы Арманиус никогда не оправился от этого потрясения?
— Ах вот ты о чём…
— Именно. Будь осторожнее, пожалуйста! А я пока подумаю, что ещё могу сделать.
— Рон!..
— Всё‑всё, не спорь. Побежал я, сегодня дежурю, на часок только вырвался, чтобы с тобой пересечься.
Друг быстро сжал мою ладонь, приобнял и, кивнув, почти бегом бросился по дорожке обратно в город, оставив в моей душе след невнятного беспокойства.
«Ты представляешь…»
На свою беду, я действительно представляла.
2. Глава 2
Утром следующего дня, вновь увидев эту медсестричку, Берт сразу подумал, что она безумно напоминает ему Брайона Валлиуса. Не внешностью, нет — манерой говорить с пациентом, чёткими и уверенными движениями, сосредоточенностью на деле. Так же, как Валлиус никогда не отвечал на его подколки во время работы, эта Эн Рин полностью игнорировала попытки Арманиуса её задеть.
А ещё Берту всё время казалось, что он где‑то видел эту девчонку раньше. Но где? Не могла же она окончить его университет — слишком слабый дар. Да и не выпускали они медсестёр, только врачей.
Эн Рин нельзя было назвать красивой, но определённое очарование в ней имелось. Белая кожа, нежная и прозрачная на лице, а на руках — грубая и шершавая, явно попорченная магическими реактивами, тёмные волосы, заплетённые в косу, и глаза настолько зелёные, что Берт не сомневался — наведённые, не настоящие.
А подбородок у неё был упрямый — тоже как у Брайона. Может, внебрачная дочь? А что, почему бы и нет… Хотя старик вроде бы никогда не изменял жене.
— Кто твои родители?
Девчонка, сосредоточенно что‑то переливающая из трёх колб в одну, чуть вздрогнула и поморщилась.
— Архимагистр, я прошу вас не отвлекать меня лишними вопросами.
Берт даже онемел на секунду. Вот это наглость!
— Ты не забываешься?
— Я работаю. А вы мне мешаете. — Она наконец закончила переливать, взболтнула колбу, а потом протянула её Арманиусу. — Пейте.
Он нахмурился.
— И не подумаю, пока не объяснишь, что это.
Эн поджала губы. Хорошенькие, кстати, губы…
— Если я буду объяснять вам каждое своё действие, в госпиталь вернусь в лучшем случае к обеду. Либо пьёте без лишних вопросов, либо давайте закончим лечение. Архимаг Валлиус может прислать вам кого‑нибудь поразговорчивее.
Почему‑то вместо того, чтобы рассердиться, Берт развеселился.
— Ты точно в больнице работаешь, а не надзирателем в тюрьме?
Девчонка чуть усмехнулась и всё‑таки всучила ему колбу.
— Кнута нет, как видите. Пейте. — Вздохнула и добавила: — Понимаете, единой схемы лечения больных с повреждениями, подобными вашим, не существует. Я каждый раз экспериментирую. Поэтому просто доверьтесь.
— Довериться? — переспросил Арманиус язвительно. — Это совсем непросто.
Она промолчала, только перевела выразительный взгляд на колбу. И Берту ничего не оставалось, кроме как выпить содержимое.
