На лице девушки отразилась сложная гамма чувств. В итоге она встала и произнесла фразу на непонятном языке. Комм замигал, распускаясь над тумбочкой стандартной космической заставкой. Девушка скомандовала еще что-то и обратилась к детективу:
– Посмотри, пока я буду переодеваться.
Космос сменился изображением Эмиля Роула.
Китиарец что-то прощебетал и поднял руку в приветственном жесте. Лицо его расплылось в радостной улыбке.
За спиной детектива Тайни дала комму команду. Алекс обернулся и успел заметить голый бок прежде, чем она скрылась. «Как одевается твоя девушка?» – вспомнился ему бородатый анекдот. – «Быстро!» Когда успела раздеться? И зачем было так быстро убегать?
– Сестренка, привет! – прозвучал мужской голос на общесоюзном, обретая тембр и интонации говорящего. Переводчик подстраивался. Детектив сосредоточился на галозаписи. – Долетели мы нормально, – теперь перевод полностью синхронизировался, только артикуляция не совпадала с произносимыми звуками. – Встретили нас с положенным для планет подобного класса пиететом.
Шатен изобразил надутое от важности лицо. Его мимика была очень живой. Сложно было заподозрить в молодом человеке невозмутимого китиарца. У Алекса мелькнуло подозрение, что невозмутимость – норма поведения с чужаками. Это объясняло и вспышку эмоций Тайни в отношении Майера. Может, Роул и считала его врагом, но он оставался «своим». В отличие от Коллингейма.
– Твой знакомый – профессор Фит – просил передать сердечный привет, – Роул-младший изобразил поклон с взмахом воображаемой шляпой в стиле галосериалов о древней Гее. – На этом хорошие новости кончились, – парень развел руками и скорчил физиономию а-ля «Звиняйте!»
До детектива дошло, что театральная манера общения, которая прицепилась к нему после посещения исследовательского центра, принадлежала не Райану. Стажер «поймал» ее от этого оболтуса, полностью оправдывающего свою фамилию.
– Колючка Эбби обнаружила на зеркале своего санузла надпись красной краской: «Убирайтесь к себе домой, гмо!» – Эмиль говорил ровно, констатируя факт. – Классика ксеноцида. Центр объявил код «Гамма». Краску смыли. Номера проверили: «насекомых» нет. Тренируем «доброжелательную улыбчивость».
Он обаятельно улыбнулся. Очень приветливо. Ни за что не скажешь, что улыбка была фальшивой. Ш-шпионы. Супер-агенты хреновы.
– А вообще мне тут понравилось, – продолжал парень свои излияния. – Дикая планетка. Брутальная. Прямо как на картинке у тебя в звездолете. Народ такой… незашуганный. Сервис на уровне. – Он несколько раз качнулся на кровати. Ни скрипа! – Завтра посмотрим, что у них за лаборатория, – Эмиль потер руками в предвкушении. – Как там, кстати, у тебя с новой миссией? Мама говорила, ты в последнее время редко маякуешь. Совесть имей.
Дальше Эмиль взывал к родственным чувствам сестренки, намекая, что Семья – это святое, и т. д. Наконец он простился. Тайни сзади скомандовала комму остановить просмотр. Когда подобралась? Алекс обернулся. Китиарка была в мягких широких брюках и свободной блузе с длинными рукавами. То и другое было призвано скрывать ее фигуру, но каким-то непостижимым образом ее только подчеркивало. А может, дело в воображении Коллингейма. Такими темпами эротика ему начнет видеться даже в абстрактных пятнах стеновых панелей.
Следов пролитой жидкости уже не наблюдалось: она успешно впиталась поверхностью столика и полом. Роул со снобизмом, достойным лучшего применения, убрала опрокинутую кружку в отделение для грязной посуды. Вынула чистую чашку, наполнила ее и осторожно придвинула столик к Коллингейму. Не собрался он ничего опрокидывать. Он конечно, дикий, брутальный и незашуганный, но не до такой же степени!
