Нефертум. Запретная звезда - страница 19

От Лорда-Магистра Атис вышел опустошенным, высосанным до цепенящей усталости, едва держась на ногах. Ибекcу он больше не нужен, тот не прощает подобных выходок. Теперь нужно быть предельно осторожным, один промах – и это может стоить ему жизни. Лорд-Магистр всегда изощренно избавлялся от своих врагов.

Наместник (пока еще наместник) уже шагал в жилые корпуса, где его ждала холодная постель и бессонная ночь в раздумьях, когда краем глаза заметил фреску, украшающую проходную залу. Атис невольно замер. Он ходил здесь уже добрый десяток лет, так давно, что фреска вышла за пределы его восприятия. Вот Альхор впервые спускается в теле хельминга: на нем сияющая тиара, по ветру развеваются белые волосы. Он воздевает руки, на которых нарисованы круги, и приветствует племя вестов. Говорит вестам, что он их новый бог, и велит преклонить колено. Некоторые убегают в ужасе, кто-то бросается на Альхора с дубиной и тут же сгорает в божественном пламени.

Следующая сцена – Альхор тянет руку к небесам и достает красную звезду. Сажает ее в грудь одного из вестов, и у того лопается голова. Мастер не поскупился на красный, изображая несчастного в языках пламени. Видя, что бедолаге теперь нечем есть, Альхор ловит ближайшую собаку, отрубает ей голову и сажает на плечи веста. И так происходит со всеми, пока вокруг Альхора не появляется сотня белых, черных и красных фигурок с головами животных. Все они нарисованы так размыто, что уже не различить силуэтов.

После Альхор в разных образах ведет их на войну. Звероголовые маги бросаются на чудовищ. А затем фреска повторяется, являя собой единое полотно. На ней не хватало одной-единственной сцены, которая изменила бы все: первая звезда, посаженная в тело несчастного веста, была голубой, и именно она превратила несчастного в чудовище. Уже после Альхор придумал превращать людей в полузверей, только в их телах звезда работала так, как надо. Атис невольно коснулся груди. Звезда под сердцем у всех Альхоровых созданий, и никто никогда не выбирает, кем быть – магом или монстром.

Ему сделалось гадко, нет, больше – он почувствовал себя виноватым. Когда отказался подписывать указ, предложенный Лордом-Магистром, он знал, что это единственно верное решение. Но что его мнение могло изменить?

От сладковатого запаха белых пенистых цветов, расставленных в вазах на низких столиках, разболелась голова. Некоторые из них подгнивали, придавая сладости привкус тухлой воды. Атису стало невыносимо, и он вышел во двор, подышать воздухом.

На Хорру опустились сумерки, зажглись первые звезды. Лотосы уже распустились, и двор наполнился свежим ароматом. Маги расходились по кельям, жизнь в Магистерии затихала до следующего утра. Отличный вечер, как всегда, самые страшные решения принимаются в тихих сумерках.

– Простите, – за спиной раздался робкий оклик. – Минейр?

Даже не видя окликнувшего, Атис мгновенно понял, что именно ему принадлежало то письмо.

Рядом остановилась маг-огневик, рыжая летучая мышь, одетая в форму стража, с большими ушами и поросячьей мордой, ростом едва достающая ему до груди. Она прижала к себе хрупкие руки, словно в молитвенном жесте, и шагнула вперед. Ее показная тщедушность вызвала в нем лишь раздражение. Он никогда не умолял и ненавидел, когда умоляли его.

– Не знаю, помните ли вы меня. Мое прозвище Вечерница.

– Я помню. Видел вас на посвящении, – кивнул наместник. Кто-то из подружек Циглера. Кажется, ее звали Гиорой или что-то вроде того. – Так зачем вы проделали такой путь? Я назначал вас в Хашмир.