Неформат - страница 43

наверное, до вечера бы пролежала, или ползла бы, как Маресьев…

Лилька презрительно скривилась:

– Фу, что за ассоциации! Что за кондовые грёзы у тебя – Маресьев какой-то… Лёня

Голиков, пионеры-герои… Нет чтобы представить себе журнал «Плейбой»! Юная воспитанница

кузницы советской дипломатии – участница сексуальной оргии с белокурой бестией из России в

снегах Кавказа! Вот это романтика – я понимаю!

И Лилька захохотала, очевидно, живо представив себе этот образ.

– С ума сошла? Это больше в твоём стиле. Мне приглядеться надо, все положенные

ритуалы соблюсти: кофе, мороженое, кино. Понять для себя: нравится или не нравится, – с

улыбкой возражала Ляля, которой втайне самой импонировал образ, нарисованный Лилькой.

– Ну вот! Опять ты за своё! Что такое? Учу тебя, учу уму-разуму – а твои мечты дальше кино

и мороженого не идут. Получается не «Плейбой», а просто какой-то журнал «Работница». Не тяни

время, лучше тяни его в свою кровать. – Лилька первая расхохоталась, оценив игру слов. –

Мужчин в деле проверять, чтоб зря время не терять, – опять не удержалась и схохмила она, на

этот раз в частушечную рифму.

Легко сказать! Вадим, с его русопятской, есенинской красотой, увы, ничуть не наследовал

поэту, франту, хулигану, бабнику и скандалисту. Хулиганство и скандалы – бог с ними… Но егерь, похоже, самим фактом своего существования опровергал главный тезис разбитной Лильки о том,

что все мужчины – бабники, или действующие, или в отставке. Правда, он смотрел на Лялю

горящими глазами, но вовсе не как бабник, не как мужчина, наконец, а как зачарованный неофит

в катакомбной церкви, который, кажется, даже в мыслях не допускал, что он может делить ложе с

богиней. И чем больше они ходили рядом, целомудренно держась за руки, тем больше в душе

Ляли кипела гремучая смесь негодования и нетерпения. Она теперь, после прошлогодних эскапад

с приторно-сладким Романом, считала себя очень опытной женщиной, и случай послал ей такую

прекрасную возможность доказать это себе (и ему!) на практике! И – чёрт побери! – именно то,

что её привлекало в нём больше всего, оригинальное, на грани парадокса мышление, ненатужный

юмор без посягательств на дурное смехачество (не то что у его сверстников!), математические

приколы и выверты мысли, которые так увлекали её, – всё это, видимо, казалось ему вполне

достаточным, и именно это не давало ему сделать тот самый следующий шаг, которого всегда

ждёт и слегка страшится женщина.

Нет, он ничуть не походил на дураковатого Шурика из фильмов Гайдая. Внутри у этого

человека был не тепловой котёл внутреннего сгорания, а ядерный реактор! Фу ты, она уже стала

мыслить его техническими образами!

Нет, действительно, это ядерный реактор, к которому не подступиться. И почему у него

столько эшелонов защиты от её испытанных женских приманок? Он боялся даже дотронуться до

неё. Лялька иногда брала его за руку, вызывая сильную дрожь. Ну а дальше что? Она тщательно и

аккуратно, как охотник, готовила ему капкан: часто, как будто случайно, дотрагивалась то до его

спины, то до плеча и чуть задерживала руку, продлевала прикосновение. Поправляла его и так

идеальную причёску – шикарные волосы, светло-русые, набегающие красивой волной. Их не

нужно было причёсывать, они ложились сами, как будто он только что вышел от знаменитого

парикмахера. И этот голливудский красавчик из Изотовки совершенно не осознавал своей