Нефритовая Гуаньинь - страница 5

Но император сказал:

– Мы любуемся прославленными цветами, и к тому же – в присутствии самой Ян гуйфэй. Подобает ли сейчас звучать старым песням?!

Повинуясь приказу, Ли Гуй-нянь взяла бумагу с узором из золотых цветов и приготовилась записывать стихи. Послали в Ханьлинь пригласить Ли Бо, чтобы он написал три стихотворения на мотив «Радостный покой». Ли Бо явился без промедления, но он был сильно пьян. Он выслушал волю императора, взял тут же кисть и написал такие стихи:

Когда Ли Гуй-нянь поднесла стихи императору, он велел музыкантам Грушевого сада положить их на музыку и сопровождать пение Ли Гуй-нянь.

Ян гуйфэй была очень рада; держа в руках драгоценный хрустальный бокал, она налила в него силянчжоуского виноградного вина и слушала пение, улыбаясь, глубоко растроганная. Император сам подыгрывал на нефритовой флейте, к концу куплета замедляя темп, отчего мелодия становилась еще красивей.

Допив вино, Ян гуйфэй подобрала концы расшитого шарфа и дважды поклонилась императору.

После этого император особо отличал Ли Бо среди других ученых Ханьлини.

Гао Ли-ши, однако, был оскорблен тем, что ему пришлось снимать с Ли Бо сапоги. Услышав на другой день, как Ян гуйфэй повторяет стихи, которые мы привели выше, он сказал словно бы в шутку:

– Я-то думал, что вы ненавидите этого Ли Бо, а, оказывается, вы от него в восторге.

– Разве этот ученый не заслуживает восторга? – изумилась Ян гуйфэй.

– Но ведь он сравнил вас с Фэй-янь и тем самым унизил вас!

Ян гуйфэй с ним согласилась.

Император трижды предлагал пожаловать Ли Бо высокою должностью. Но во дворце сопротивлялись, и в конце концов государь перестал настаивать.

Однажды в покоях под названием «Зал ста цветов» Сюань-цзун просматривал «Жизнеописание ханьского императора Чэн-ди». Ян гуйфэй подошла сзади, поправила воротник императора и спросила:

– Что вы читаете?

– Не спрашивай, – отвечал император с улыбкой. – Если ты узнаешь, не будет потом от тебя покоя!

Но все же Ян гуйфэй удалось подсмотреть, что читал император. Слова, которые она увидала, оказались такие: «У ханьского императора Чэн-ди была наложница Фэй-янь. Тело ее отличалось такою легкостью, что чудилось, ее может унести ветер. Император приказал сделать блюдо из хрусталя, и придворные держали его в руках, а на блюде танцевала Фэй-янь. Кроме того, император построил беседку для укрытия от ветра и там расставил различные благовония, словно они могли помешать ветру унести наложницу».

– А какой нужен ветер, чтобы унести тебя? – шутливо спросил император.

Он намекал на то, что Ян гуйфэй была полновата.

– «Из радуги яркий наряд, из сверкающих перьев убор» нравится мне больше всех других древних мелодий, – сказала Ян гуйфэй, не ответив на его вопрос.

– Я только пошутил, а ты, кажется, готова рассердиться? – сказал император. – Погоди, я вспомнил про одну ширму. Она лежит сложенная. Сейчас я тебе ее подарю.

Надобно вам знать, что эта ширма звалась «Радужной». На ней были изображены красавицы минувших веков, каждая фигурка – величиной около трех цуней. Одежды на красавицах, как и все остальные изображения, были из разных драгоценных камней, сама ширма – из хрусталя, а рама – из черепахи и кости носорога. Все это было украшено нитками жемчуга и сработано так тонко и искусно, будто и не человеческими руками.