Подопечный открыл было рот, чтобы возмутиться или задать вопрос, но передумал. С видом покорности судьбе пожал плечами и вручил Шетаси позаимствованную латунную бляху человекоохранителя.
* * *
К вечеру предназначенное для Феникса помещение обрело относительно приличный вид, но возникла пара новых трудностей. Как предсказывали Аддах, Рекифес и многоумный Шетаси уль-Айяз, конь наотрез отказался есть предложенное ему сено, хотя Конан позаимствовал у казенных лошадей их лучшую пищу. Жеребец опрокинул кормушку, расплескал предложенное ведро с водой и теперь безостановочно кружил по стойлу, издавая режущие ухо взвизги, более подходящие свинье. Способов угомонить проклятое животное киммериец не знал.
Затем на многострадальную голову начинающего Стража Когорты обрушилось следующее бедствие. В конюшню заглянул посыльный от Рекифеса. Сочувственно поцокал языком, глянув на беснующегося саглави, и вручил Конану послание от дознавателя.
В прошнурованном пакете обнаружились блестящий значок с дракончиком и десяток пергаментных листов, кое-где заполненных уставным чиновничьим почерком.
– Напишешь доклад о том, что произошло на Ристалище, и завтра с утра подашь Рекифесу, – кратко и безжалостно пояснил вестник. – Да, еще велено передать, чтобы за конем смотрели в оба глаза. Чего он крутится, словно гусь на вертеле?
– Злится, – ответил Конан и растерянно уставился на пергаментные листы, соображая, как одолеть эту неприятность. Дождаться возвращения уль-Айяза и попросить его выручить бестолкового ученика, способного с горем пополам объясняться на местных наречиях, но совершенно не владеющего грамотой? Или улучить момент и сбегать домой, на постоялый двор «Хромая лошадь», обратиться к Ши или Диери? Они, конечно, умеют читать и писать, однако киммериец опасался, что у Ши Шелама вполне достанет предприимчивости и чувства юмора, дабы состряпать такой, с позволения сказать, «доклад», после коего некий Конан Канах птичкой вылетит за двери казарм Когорты.
Может, стоило послушать умного совета и оставить Феникса в конюшнях Конного Поля?..
От тоскливых мыслей варвара отвлекло мелькнувшее в дверях конюшни светло-лиловое пятно, обернувшееся силуэтом боязливо заглядывавшей внутрь женщины. Поколебавшись, незнакомка протиснулась сквозь щель между створками и остановилась, щурясь и привыкая к полумраку.
– Диери? – ошеломленно спросил Конан, узнав незваную посетительницу. – Ты как здесь оказалась?
– Ногами пришла, – девушка брезгливо отряхнула приставшие к подолу туники соломинки. – Наши разбежались кто куда, а мне стало ужасно любопытно, чем закончилась история на Конном Поле. Правда, что Тархалла Туранца насмерть затоптали?
– Правда, – Конан запоздало вспомнил, что Диери тоже присутствовала на печально окончившихся скачках. Девушка тем временем подошла к стойлу и с нескрываемым интересом уставилась на мечущегося коня.
– Ой, Феникс! – обрадованно взвизгнула она. – Огненный Феникс! Почему ты его не почистишь? И зачем его привели сюда?
– Попробуй войди к нему, – огрызнулся киммериец, немедля пожалев о вырвавшихся словах, потому что Деянира решительно распахнула дверцу и очутилась в стойле. – Нет! Осторожно! Он кусается и злобный, как демон!
– Разве? – удивилась девушка. – По-моему, ты ошибаешься.
Она протянула руку и преспокойно погладила тянущуюся к ней морду золотисто-рыжего цвета с белой проточиной на лбу. Жеребец, раздувая ноздри, обнюхал вошедшего человека, фыркнул для порядка, но враждебных действий предпринимать не стал. Диери по-хозяйски осмотрелась, сунулась в опрокинутую набок кормушку и возмущенно ахнула:
