– Девочку надо освободить, – задумчиво произнесла Сона.
– Свободу ей может даровать только хозяин, во всех же записях и поныне имя Юй Куо[45]. Вряд ли он согласится ещё и на это. Скорее скажет, будто она сбежала или мы её украли. О нём лучше забыть, – возразил Жу.
– Тогда нужно найти другого, – Сона явно намекала на собеседника.
– Нет. Мои родители – добрые люди, но прознай они, что вы выкупаете земляков и к тому же подговариваете меня, сразу же попросят вас уйти.
– Я уже говорила, что у нас с ней нет ничего общего.
– И с тем мальчиком, которого вы стремились отыскать на рынке, тоже? Больше не поверю!
– Не ищи во мне подвоха.
Взгляд Соны пробежался по временному пристанищу. Сколько же сил ей пришлось приложить, чтобы отмыть уже чистое, по мнению владелицы дома, помещение и при помощи железного ковша с раскалённым углём избавиться от постельных клопов. О полной антисанитарии, царившей на кухне, и говорить не стоило. Так было везде, и это считалось нормой. Отчасти по этой причине, а также из-за непривычного вкуса местных блюд, Сона готовила сама, когда на то оставались силы. Благо за свою помощь пользоваться продуктами и кухонной утварью она могла беспрепятственно.
– Опасная затея, – голос юноши вернул её в разговор.
– Знаю, но останавливаться тоже нельзя. Ми Лу стала заложницей в этом городе. Без именной таблички она не может пройти через ворота. И если мы не добудем ей «Фа Цзы Ёу»[46], подтверждающий её освобождение, то весь твой труд обесценится.
– Вовсе нет! Она тихо поживёт в доме, так никто ни о чём не выведает.
– Или же Юй Куо решит вновь нажиться на ней и отправит лиену[47], дабы те вернули беглую. В таком случае в опасности будем мы, твои родители, брат и сёстры.
– Я предостерегал, не нужно было её покупать! Рабу до́лжно оставаться рабом! Теперь она собственность нашего Царства! Забудьте, забудьте про неё! – парнишка перешёл на громкий шёпот.
– …И отправить ребёнка на улицы, где нет для неё еды, воды и крыши над головой? Скажи, ты сам хотел бы оказаться в подобном месте? Но ты уже взрослый, а ей удастся прожить неделю.
– Вы же сами её выкупили! Хотя я предупреждал! – сорвался Чжу Жу.
Сона понизила голос:
– Я знаю, что виновата перед вами и первостепенно перед тобой, но прошу тебя ещё об одной услуге. Помоги сделать Ми Лу свободной.
– Великая Матерь, даруй мне терпенье! Вы не понимаете, – продолжать шептать было трудно, поэтому теперь оппоненты говорили просто тихими голосами, – она не была продана. В «Муцзиджэ Бу»[48] нет записей о том, что хозяин её вам продал или освободил. И даже если избавиться от свидетельства, учётные книги останутся на рынке, у Сборщика[49] и, я уверен, у всех прошлых работорговцев и хозяев.
– Тогда выход предсказуем. Найдём человека, чьё имя сможем вписать в документ, после чего он её освободит. Но, дабы избежать расспросов, отыщем не просто того, кому необходимы деньги, а человека, равнодушного ко всему происходящему. Полагаю, завсегдатай цзёугуан[50] станет лучшим выбором.
– Кроме него, остаётся налог. Одно серебро с продающего и одно с покупающего.
– Сам раб продаётся дешевле, – буркнула Сона.
– Да, город берёт немало, но в итоге не так дорого, как в Лю Шуэй[51], а это – сама столица работорговли.
– Я оплачу за обоих.
– Мы не уговорим Юй Куо. Во всех документах должно стоять его согласие. Почему вы купили именно у него?! Он бесчестный человек!
