— Тише-тише, — погладила Катюшу по спинке. Дочь заворочалась в тревожном сне. Вчера из сада забрали вялую и уставшую, а ночью температура поднялась. Потом и признаки кишечки добавились. Рвоту победили, а вот со стулом еще боремся. Даже трусики-памперсы пришлось достать, чтобы не мучить горшком каждые полчаса.
Дочка затихла. Я принюхалась — чисто. Взяла поильник с разведенным регидроном и промочила высохшие губки. Бедняжка моя, измучилась совсем.
Я и сама всю ночь не спала, устала жуть. В добавок разговор с Димой выбил из равновесия. Я и не ждала уже. После встречи с его будущей женой уверена была, что нашему договору пришел конец в виду непредвиденных (очень даже предвиденных) обстоятельств. На следующий день сухо поинтересовался, как я и прислал большой букет диких роз. Я приняла их в качестве прощального подарка. Чувствовала при этом что-то странное: облегчение с примесью темной горечи.
Мне было сложно в таких отношениях. Не доросла до секса без обязательств с бескомпромиссными мужчинами. Не хочу так больше и мужиков таких не хочу. Нет, я не стремилась остаться одинокой на всю жизнь, но пару выберу сама! Полную противоположность типажу Небесного! К властным эгоистам у меня стойкая антипатия!
Я зевнула, чувствуя, что теряю нить диалога с самой собой. Две минутки дам глазам отдохнуть, не больше.
Снилось что-то невнятное и беспокойное, вероятно, поэтому просыпалась с трудом, словно из ямы выбиралась. Мне нужен отпуск, перезагрузка, иначе нервный срыв и дурдом в двадцать три года обеспечены.
Катюши рядом не было. Наверное, проснулась и к бабушке пошла. Меня будить не стала. Такая маленькая и настолько эмпатичная. С ребенком мне повезло, самый что ни на есть подарочный.
Дверь была неплотно прикрыта — до меня донеслось веселое визжание и тихий смех. Мужской.
— Что… — проговорила и спешно вышла в гостиную. Увиденное обескуражило. Посреди комнаты стоял большой красивый кукольный дом. Катя забегала, смотрела в окошко и, заливаясь смехом, кричала коронное «ку-ку». А ловил ее на выходе… Дима. Щекотал, улыбался, догонял.
— Что здесь происходит? — спросила ошеломленно. Меня за этой кутерьмой не услышали. — Что ты здесь делаешь?! — крикнула я.
Дима замер, глядя исподлобья. Я поймала в зеркале свое отражение: растянутая футболка, старые шорты, растрепанный пучок. Да плевать!
— Мамя! Мамя! Мне дядя Дима игуску подалил, — показала интерактивного щенка. Погладила, и он начал лаять, за ушком почесала — задвигал головой. Катя от радости подпрыгивала. — И домик, смоти!
Я улыбнулась дочери и погладила по мягким волосам, когда прижалась к моим ногам, а в Небесного послала уничтожающий взгляд. Что он себе позволяет?! Что устроил вообще?! Зачем ребенка втягивает!
Дима проигнорировал мое недовольство и посмотрел на мою дочь, улыбаясь одними глазами.
— Ален, проснулась, — мама в переднике застыла в дверях и лицо такое… Поняла, что вот это все мне не нравится. — А мы будить тебя не хотели. Я вот, пельмени поставила, — и на Диму взглянула. — Домашние, я сама лепила. Вы с нами поужинаете?
— Он не любит пельмени, — с нажимом вставила я.
— Нелли Владимировна, я очень люблю пельмени. Очень.
Я покачала головой и взяла на руки дочку.
— Пойдем, посмотрим, как у нас там дела.
Унесла ее в ванную: попка чистая, температура уже не такая высокая, настроение хорошее.
— Животик не болит? — на всякий случай посадила на горшок.
