Когда солнце начинает клониться к закату, я решаю вернуться домой. По пути захожу в пекарню, где приятно тянет запахом ванили и тёплого теста.
– Мистер Беннет! – радостно улыбаюсь, подходя к прилавку.
Добродушный мужчина поворачивается ко мне и тут же его лицо озаряет широкой улыбкой.
– Элли! Как же рад тебя видеть, девочка! – он опирается на прилавок, оценивающе смотрит на меня. – Выглядишь уставшей, всё так же много работаешь?
– Вы всегда так говорите, – шучу я. – Может, просто у вас в пекарне плохое освещение?
– Возможно, возможно. – Он хитро прищуривается. – Что возьмёшь сегодня?
– Эклеры, конечно. Ваши самые лучшие.
– В этом я не сомневался, – он берёт бумажный пакет, ловко складывает внутрь свежую выпечку с шоколадной начинкой. – Но вот что скажу, Элли: ты слишком много работаешь. Надо себя баловать не только сладостями, но и отдыхом.
– Я уже в отпуске.
– Вот и славно, значит, скоро снова увижу тебя здесь.
Я смеюсь, расплачиваюсь и прощаюсь, выходя обратно на улицу.
Пакет с выпечкой приятно греет ладони, тонкий бумажный слой пропитан лёгким ароматом шоколада и тёплого теста. Я сжимаю его чуть крепче, словно стараясь сохранить это уютное ощущение. На улице уже сгущаются сумерки, но воздух всё ещё наполнен тёплой прохладой уходящего дня. Я вдыхаю глубже. Где-то вдалеке слышится детский смех, шум машин, приглушённые разговоры прохожих. Город медленно готовится ко сну, а я неспешно иду вперёд, наслаждаясь этим редким моментом уюта среди хаоса последних дней.
Когда я подхожу к дому, машинально поднимаю голову – и замираю. Кларк стоит на своём балконе и курит. Я почти зову его. Почти делаю шаг ближе, открываю рот… Но опаздываю. В дверях появляется она. Как же её зовут? Дженна? Джудит? Блин, память ни к чёрту. Высокая блондинка в коротком шёлковом халате лениво кладёт руку Кларку на плечо, а затем тянется за поцелуем. Я застываю на месте. Её тонкие пальцы медленно скользят по его шее, и Кларк никак не сопротивляется. Напротив – он спокойно прижимает её ближе, целует, не торопясь, будто смакуя каждый момент.
Что-то внутри меня неприятно сжимается в тиски. Я смотрю, как легко и естественно она касается его лица, как он прижимается ближе. Мне нужно уйти. Но не могу. Не знаю, сколько времени стою так, будто вросла в пол. В груди возникает странная тяжесть – не злость, не ревность… просто тягучее, неприятное ощущение, похожее на комок, застрявший в горле. Сердце стучит быстрее, чем должно, но я не делаю ни шага. Пока вдруг резко не одёргиваю себя, словно спохватившись.
Боже, что я делаю?! Я стою перед домом и пялюсь на них, как какая-то… Как какая-то жалкая, одержимая идиотка. Мне становится стыдно – за то, что застыла здесь, за то, что не смогла сразу отвернуться, за это дурацкое чувство внутри, которое я даже не могу распознать.
Резко поворачиваюсь и быстрым шагом захожу в подъезд. Шум улицы остаётся позади, сменяясь приглушённой тишиной. Просто иду вверх по лестнице, шаг за шагом, пока не оказываюсь у двери своей квартиры. Закрывшись изнутри, я бросаю взгляд по сторонам. Всё на своих местах. Прохожу дальше по коридору, останавливаюсь у двери в комнату. Осматриваю её внимательно, цепляясь взглядом за каждую деталь. Но нет. Всё идеально, ровно там, где должно быть. Я с облегчением вздыхаю, но тревога не уходит.
Я медленно прохожу к кухне, чувствуя, как напряжение всё ещё держит меня в тисках. Останавливаюсь у стола, машинально достаю из пакета эклер и разрываю обёртку. Первый укус кажется опьяняюще сладким, густой крем мягко растекается по языку, но вкуса я почти не чувствую. Просто жую, сосредотачиваясь на движении челюсти. Может, это хоть как-то отвлечёт. Но нет. Чувство сжатого узла внутри не проходит. Я опускаю взгляд на тёмную столешницу, и пальцы сами собой тянутся к ящику. Открываю его, нахожу упаковку с успокоительными, достаю одну, кладу на язык. Проглатываю, даже не утруждаясь запить водой. Просто нужно немного успокоиться. Немного приглушить мысли. Всё будет в порядке.
