– Поехали, – прервала нашу стычку Люба, – только я за рулём, Эдик с картой, а Сеня с Милой могут спокойно целоваться на заднем сидение, обещаю, что подсматривать в зеркало не буду.
Уже через полчаса, как я и предсказывал, Люба парковала наш автомобиль на узкой, ведущей к озеру, улочке возле бывшего женского монастыря Фраумюнстер, в котором чуть позже мы осмотрим замечательные витражи Марка Шагала. Кто-то назвал Цюрих финансовым центром Швейцарии, кто-то её культурным сердцем, нам же он показался просто удивительным городом, по которому мы в предвечерних сумерках совершили увлекательное мини-путешествие. Поразили не столько даже узкие улочки старого города, к которым мы за время своего пребывания в Европе уже успели привыкнуть, сколько многовековые строения, от которых веяло уникальным запахом далёкого средневековья, прекрасный панорамный вид на Альпы, живописное озеро и извивающийся шлейф реки Лиммат. В конце нашей прогулки Мила обратила внимание на, как будто выпрыгнувшие их волшебной сказки, расписные дома с выставленной на подоконниках геранью. На одном из них Люба заметила небольшую мемориальную доску, из которой следовало, что здесь жил Владимир Ильич Ленин. По этому поводу бывший доцент Эдуард Могилевский, процитировав, незабвенные для него, строчки из студенческого фольклора:
– Студент спокойно может в сессию «валиться», ведь Ленин бы не стал «по фене ботать», его призыв «учиться и учиться» приятней, чем работать и работать, – взглянул на часы и уже менее торжественно произнёс:
– Господа хорошие, уже десятый час вечера, время позднее, несмотря на то, что «Ленин с нами», пора домой.
Но попасть «домой» оказалось совсем непросто. Эдуард Абрамович не то, чтобы подзабыл дорогу назад, а просто пропустил поворот к нашему, стоящему в чистом поле, импозантному отелю. Когда Люба развернула машину в обратном направлении, найти отходящую от шоссе узкую, не обозначенную на мелкомасштабной карте, дорогу оказалось ещё труднее. Всем было понятно, что местность, которая запомнилась в светлое время суток, в темноте выглядела совсем по-другому. В какой-то момент нашего автомобильного «гарцевания», вмонтированный в подсознание компас, подсказал мне, что мы почти приблизились к цели. Я тут же попросил Любу повернуть. Она послушно направила руль вправо и, проехав полкилометра, сказала:
– Сеня! Мне кажется, что эта дорога намного шире, чем та, которая вела к нашей гостинице.
На самом деле, Любе не казалось, это, действительно, была не та дорога. Пока Эдуард злорадно выговаривал:
– Вот тебе и твоя Европа. Не по Сеньке шапка, – Люба упорно двигалась вперёд. Через несколько километров показались огни, свидетельствующие, что это всё-таки не пустыня Сахара. Мы въехали в место, что на русском языке называлось деревней. Люба остановила машину возле магазина, который, по понятным причинам, был уже закрыт. Вокруг не было ни души. Мы молча сидели в машине, размышляя не столько, что делать, сколько, кто виноват в создавшейся ситуации. В данный текущий момент времени она казалась почти безнадёжной: ведь мы не знали ни названия населённого пункта, к которому относился наш «Gasthaus», ни название самого отеля (гостевыми домами здесь назывались почти все гостиницы).
Не помню сколько времени мы просидели в раздумьях о бренности бытия, в котором по мнения Эдика оказались не столько по воле божьей, сколько по моей прихоти посмотреть ещё один европейский город, как вдруг увидели одинокую фигуру мужчины, пересекавшего деревенскую площадь в столь поздний час.
