Передохнув после осмотра античных парижских ценностей в нашем отеле, вторую половину дня мы решили посвятить Монмартру. Ведь именно в этом богемном районе жил Эмиль Золя, писали картины Ренуар, Ван Гог и Пикассо, творили Хемингуэй и Френсис Скотт Фицджеральд. Пока я ожидал в холле гостиницы свою жену, ко мне за столик подсела симпатичная брюнетка из тех, возраст которых визуально не определяется. Она, подсмотрев в моих руках путеводитель на русском языке, неожиданно проговорила:
– Здравствуйте, месье. Будем знакомы, меня зовут Роксана, а вас?
Мне ничего не оставалось, как назвать своё имя. Выяснилось, что Роксана, родившаяся в Ереване, жила в Париже уже больше десяти лет. Она оказалась настолько контактной, что уже через пять минут у меня сложилось впечатление, что я знаком с ней много лет. В разгар нашей беседы из номера вышла Мила и, бросив недобрый, даже подозрительный, взгляд на Роксану, спросила меня, куда я положил её сумку. Когда моя жена ушла опять в номер, моя армяно-французская знакомая поинтересовалась:
– Вы не подскажете, Семён, эта симпатичная женщина – ваша жена?
Получив утвердительный ответ, она, не без сожаления, взглянула на меня и нежным голосом проворковала:
– Кто же, дорогой товарищ, в Париж едет со своим самоваром, – что в иносказательном переводе, наверное, означало:
– Не бери с собой то, чего там, куда ты приехал, и так хватает.
Я не успел ответить, так как в этот момент, вышедшие из номера, Саша и Слава подхватили меня за руки и повели к выходу из отеля, полагая, что на этом моё знакомство с блудной парижанкой подошло к концу. Как же они ошибались. Когда на станции парижского метрополитена я подошёл к схеме, чтобы определиться, как лучше добраться до Монмартра, я услышал позади, знакомый уже, голос Роксаны:
– Я могу вам помочь, Семён?
– Нет, спасибо, – ответил я, – мы, вроде бы, справляемся, скажите только, – спросил я разглядывая схему движения подземных поездов, – на карте видно, что на Монмартре есть две остановки: одна сверху, другая снизу, где лучше выходить?
Роксана кокетливо передёрнула плечами и, не глядя мне в глаза, кокетливо прошептала на ухо:
– Не знаю, как вы, Семён, но я предпочитаю сверху.
Увидев приближающихся ко мне родственников, она поспешно вскочила в вагон уходящего метро и вместе с ним навсегда исчезла из поля зрения.
В соответствии с эротическим советом Роксаны мы вышли на верхней станции метро и сразу попали на вершину 130-метрового холма самого высокого и колоритного района Парижа. Тут же перед нашим взором предстало необыкновенной красоты, примерно стометровой высоты, белокаменное, отливающее розовым цветом, сооружение, называемое базиликой Сакре-Кер. Полюбовавшись чудесным интерьером храма, мы вышли на компактную, но многолюдную площадь Тетр, которая по совместительству являлась центром бурной богемной жизни района. Именно здесь мы пили кофе в старейшем бистро La Mere Catherine, именно здесь около двухсот лет назад русские офицеры кричали «быстро», наделив тем самым экспрессный парижский общепит этим благозвучным названием.
Вряд ли найдётся в мире турист, который будучи на Монмартре не заглянул в музей Сальваторе Дали. Не миновала эта почётная участь и нас. Только здесь я впервые увидел картины гения сюрреализма, нарисованные рогом носорога и ползающими по холсту улитками, намоченными в красках.
Спустившись с холма на фуникулёре, мы приблизились к знаменитому кабаре Мулен Руж, которое названо в честь огромной деревянной мельницы, построенной над входом. Местные жители говорили, что исключительно благодаря ему, Париж обрёл славу европейской столицы любви и дух тусовочного и сладострастного города. Кабаре восхищает своим эротическим канканом и фееричным шоу с богатством декораций и роскошью костюмов, созерцаемыми из-за столиков с бокалом шампанского. Нам к сожалению, не удалось попасть туда, и не только потому, что стоимость входного билета составляла примерно столько же, сколько стоимость ланча в «туалетном» ресторане, а и ещё из-за того, что его надо было заказывать за несколько дней. Вместе с тем, напрасно путеводитель твердил, что не побывать в Мулен Руж означает не прочувствовать дух Парижа. Прошло почти четверть века, как побывал там, но до сих пор ощущаю соблазнительное дыхание города на Сене.
