Никогда я ещё не оказывалась в эпицентре безумного неистовства, когда кровь превращается в высокооктановый бензин и разгорается всё жарче с каждым новым прикосновением. Я и так вся горю, а он продолжает чиркать спичками, доводя меня до исступления.
Мозг отключился, и вот я уже срываю с него рубашку. Делаю этот так активно, что пуговицы выдираются из ткани с “мясом”.
Рывок ─ задирает мне юбку. Ещё один ─ сажает на столешницу. Я зарываю пальцы в его курчавые и все ещё влажные волосы, пока он раздевает меня ловко, словно он фокусник. С меня соскальзывает влажная блузка, а потом и лифчик, разодранный в середине его сильными руками. Ага, застежки-то не было. И он нашел выход. Незнакомец ласкает губами освобождённую от плена одежды грудь. Нежные поцелуи становятся всё более напористыми, и вот его рот уже обрабатывает тяжёлые полушария, которые лежат в широких ладонях. Он ненасытен. Да и я всё охотнее отдаюсь его умелым рукам и губам.
Тщательно обсасывает мои соски, как если бы то были леденцы и он хотел сполна ощутить их вкус. Как он это делает? Как догадался, что я хочу именно этого? Хорошие девочки держат руки поверх одеяла. Но, когда я чувствую, что скоро взорвусь от возбуждения, ласкаю себя пальцами под аккомпанемент чувства вины. Ощущая подступающую разрядку, слюнявлю палец свободной руки и тру вставшие, болезненные соски. Когда он их ласкает ртом, гораздо приятнее. Как так получилось, что случайный знакомый знает моё тело лучше меня?
Когда я уже готова умолять его продолжить, незнакомец принимается стаскивать с меня трусики. Краснею от стыда. Это в голливудских фильмах на героине красивое белье всегда и везде, на мне же хлопковые трусы. Они застиранные до сероватого оттенка, удобные за счет своей закрытости и с надписью «Friday» на самом видном месте.
Трусы-"неделька" для девочек-подростков беззвучно слетают куда-то вниз. В то же никуда с грохотом обрушиваются и безвкусные туфли, часть форменного наряда.
Продолжая смотреть мне в глаза, проводит пальцем по набухшим, влажным губкам. А потом увлажнившейся, вибрирующей подушечкой накрывает пульсирующую «жемчужинку», которую, кроме меня, никто никогда не трогал. Высекая из меня все больше искр и пошлых стонов, свободной рукой расстегивает брюки и позволяет им рухнуть на пыльный пол и утянуть за собой черные боксеры. Он просил смотреть на него, но сейчас мой взгляд медленно ползет вниз, пока не натыкается на то, на что приличные девочки смотреть не должны. Честно, я первый раз вижу обнаженного мужчину так, чтобы не на картинке или экране. Я не девственница, но у меня был всего один парень, для которого секс был способом получить разрядку. Это всегда происходило при выключенном свете и в одной позе. А еще его не смущало, что двух минут и на прелюдию мало.
Пожираю его глазами, словно парень — античная статуя в музее. А потом и вовсе протягиваю руку и дотрагиваюсь до его «сокровенного». Живо представляю, что оно сейчас войдет в меня, как длинный металлический ключ в узкую замочную скважину в самом начале нашего знакомства. Медленно протягиваю самые кончики пальцев от основания и до головки. Долгий, тягучий стон срывается с раскрасневшихся от поцелуев губ, и он решительным движением раздвигает мне ноги и устраивается между бедер. Упирается головкой в низ живота. Замираю, а незнакомец, прекратив меня ласкать, расширяет вход во влагалище пальцами и, до боли закусив мочку уха, вталкивается в меня резким движением. По животу прокатывается легкая волна боли. Он внушительный, какую часть тела ни возьми, а у меня никого не было уже полгода. Или больше?
