Выбор пал на инженера Клода Дорнье. Правда, он ещё очень молод, всего 29 лет, но уже проявил себя с самой положительной стороны, а главное, известно, что в последний год он очень интересуется конструкцией и проектированием самолётов. Вот этим летом он специально ездил на противоположный берег Боденского озера в Констанце посмотреть на самое престижное соревнование самолётов на поплавках, устраиваемое в этом году. После возвращения Дорнье подробно докладывал Цеппелину о всех участниках и особенно о победителе соревнований молодом авиаконструкторе Эрнсте Хейнкеле и его самолёте. Гидросамолёты уже строили в разных странах. Их конструкторы ошибочно полагали, что посадка на воду будет гораздо мягче и безопаснее, чем на твёрдую землю. Дорнье тогда рассказывал:
«Целая экспедиция компании «Альбатрос», которую возглавлял Хейнкель, на автомобилях и грузовиках с прицепами привезла на берег озера два гидросамолёта, проехав более 700 км. Одна из машин Хеинкеля более всего заинтересовала меня. Это была лёгкая амфибия-моноплан. Её фюзеляж в форме торпеды нёс в носу рядный «Мерседес» мощностью в 100 л.с., а крыло было набрано из выпукло-вогнутых профилей. В день открытия соревнований, 29 июня 1913 года, город Констанце был в праздничном убранстве. На берегу собрались тысячи радостных нарядных людей. Офицеры блистали в униформах разных цветов. Часто слышалась иностранная речь. Пилоты и конструкторы самолётов были в центре внимания.
Когда амфибию-моноплан Хейнкеля спустили на воду, мне показалось, что её поплавки погрузились слишком глубоко. Пилот несколько раз пытался взлететь, но вода не отпускала его. Потом я уже видел, как на берегу с самолёта снимали колёса и все детали, обеспечивающие их выпуск и уборку, а из кабины вытащили тяжелое, обшитое красной кожей кресло пилота и всю боковую обшивку. Этот гидросамолёт, перестав быть амфибией, забрался на высоту 500 метров за 11 минут, а затем пролетел 200 км за час и сорок минут. Пилоту Хейнкеля вручили главный приз соревнований – золотую чашу изумительной красоты и 40 тысяч золотых марок».
Цеппелину тогда показалось, что в рассказе Дорнье просквозило преклонение перед достижениями конструкторов самолётов и даже зависть к ним.
Через два месяца Цеппелин решил отправить Дорнье на Пятую Международную выставку авиации.
– У меня для вас специальное и очень важное задание, – ошарашил Цеппелин вызванного Дорнье. Встретив недоуменный взгляд Клода, продолжал: – Хочу послать Вас в Париж изучить последние достижения в разработке самолётов, особенно летающих лодок. Сегодня Франция – мировой лидер в авиации, более ста компаний там выпускают самолёты. Поезжайте вместе с графом Зоденом, не спеша ознакомьтесь с лучшими образцами. Обратите особое внимание на металлические конструкции.
– Но зачем всё это? Как я смогу использовать эту информацию в работе? – вырвалось у Клода.
– Мы будем содавать большую металлическую летающую лодку для флота, которая будет дальним морским разведчиком и бомбардировщиком. Она со временем заменит наши морские дирижабли.
– Это очень интересно, – воскликнул просиявший Клод. – Я согласен ехать в Париж.
– В деньгах не стесняйтесь, все расходы за счёт нашей компании, – подытожил разговор граф Цеппелин.
Декабрьский Париж встретил Дорнье как родного. Дома, в Кемптене, по-французски говорили почти так же, как и по-немецки. Первое, что поразило, – творение Густава Эйфеля. Особенно когда находишься вблизи. Ещё больше Аэродинамический институт Эйфеля с большой трубой, где продували даже отдельные агрегаты реальных самолётов.
