– Кабели… – прошептал он.
– Что кабели? – также шепотом переспросил Акайо.
–… подсоединили не так…
Японец незаметно чертыхнулся и повернулся к платформе, где уже начали проявлять себя легкие волнения. Заминка и ошибка, зафиксированная АСУПИ, не пришлись по душе публике.
– Все в порядке, просто небольшая техническая… ммм… задержка… Это займет не больше двух-трех минут…
28.
– У тебя косяк, – выкрикнул Корвин по-русски. – У меня все чисто!
Хартли лишь покачал головой. Русскую речь он понимал: годы жизни с русской женой и дети, которых с детства приучили к двум родным языкам, давали свой отпечаток. Вот только своего произношения он критически стеснялся и старался говорить односложно, либо вообще избегать общения на русском.
Он переткнул кабели и, подняв большой палец вверх, выкрикнул:
– Тест!
Корвин щелкнул тумблер. Ничего не произошло, зелененький индикатор-светодиод возле тумблера не зажегся. Система все еще не работала.
– Сигнал не проходит, – подтвердил Корвин.
Хартли, молча, поменял еще два кабеля и снова поднял большой палец вверх.
– Тест!
– Нет сигнала!
Хартли помотал головой из стороны в сторону. Вариантов оставалось не так уж и много, как разобраться с ошибкой он четко осознавал, но все равно почему-то сильно нервничал.
– И что мы бирки на них не наклеили, – прошипел он, перетыкивая кабели.
29.
– Долго они еще там, – Акайо нервно поглядывал то на Корвина, то на Хартли, то на платформу, где собрались инвесторы.
– Думаю еще минута максимум, – Верчеенко помассировал виски. Не так он представлял сегодняшний день.
Он должен был проснуться, позавтракать, перещелкнуть тумблер и взяться за проект Мастерсона, который вот уже полгода пытался его переманить. После второго пункта что-то пошло не так.
– Тест! – снова выкрикнул Хартли.
– Ничего! – послышался голос Корвина.
И Хартли снова начал перемещать кабели.
– Сколько у них еще тестов? – спросил Акайо. – Комбинаций там, вроде, не так уж и много…
– Да, черт их знает… – вздохнул Верчеенко.
Его начинал бесить голос Хартли, выкрикивающего одно и то же слово…
– Тест!
– Снова ничего!
Вдруг его зрачки расширились, как если бы он вспомнил нечто очень важное.
– Тест… – прошептал он.
– Что? – Акайо удивлено повернулся к нему.
– Я не включил тестовый режим…
– Тест! – снова послышался голос Хартли.
Верчеенко и Инитаро переглянулись и бросились к Корвину.
– Стой! – выкрикнул Верчеенко.
Но его крик потонул в электронной симфонии голоса АСУПИ.
– Сигнал передается.
30.
Корвин отошел от консоли, как будто она только что ударила его током. Он оглянулся на Акайо и Верчеенко, которые тут же подскочили к нему. Олег грубо оттолкнул его в сторону, заняв его место за консолью.
– Почему ты не проверил, тестовый ли у тебя режим? – стиснув зубы, прошипел Верчеенко.
– Потому что ты мне сказал, что он включен.
– Я ничего не говорил!
– Ты кивнул!
– А проверить никак? Ты мог спалить всю систему!
– А не валить с больной головы на здоровую никак?
– Эй, – выкрикнул, подскочивший к ним, Хартли. – Что сделано, того не воротишь. Тем более, что Алекс ничего не спалил, а наоборот запустил систему. Так что… берите пример с профессора Инитаро.
Корвин и Верчеенко одновременно оглянулись на Акайо.
Профессор стоял чуть поодаль от них и смотрел в потолок. Туда, где через толщу стен станции, находилась антенна, три недели назад установленная Корвиным и Хартли. Сквозь нее сейчас струился беспрерывный сигнал с одним лишь единственным словом, которое одновременно означало приветствие, приглашение и мир.
