Право Миши Пундика насмехаться над псевдонимами вполне обосновано и родилось не вчера. Красивая фамилия гордого, древнего, литературного рода встречается в летописях со времени Владимира Красное Сормово. На пленарных заседаниях Думы (не нынешней, боярской) Пундики сидели значительно выше Шеиных и Долгоруких, которых заслуженно презирали за худородство. Не говоря уже о выскочках Романовых.
ЛЕПО ЛИ СЛОВА ЛЕПИТЬ?
«Пришли иные времена.» По сравнению с Пундиком критики последующего периода относятся к разбираемым произведениям и их авторам значительно более доброжелательно. С другой стороны читатели, пытаясь разобраться в приводимых далее цитатах, с тоской вспоминают Мишино изложение, доступное, ясное и четкое. Судите сами.
Большая же и настоящая литература, не шучу, силы Генри Миллера московского розлива, шибает из интереснейших пассажей об общественного – маргинальной, затейливо – вагинальной жизни героини. Вагон и маленькая тележка – о душе и теле, мать вашу, о земном и непорочном, о душе и траханье…Раз сама Алисав десять футов – по Кэрроллу, рок -н -ролла, – то размер имеет значение! Сказ, миф о громовержце свирепом и нимфе свирельной!
А паром, апропо, он, братан, в законе, по планктонным понятиям – часть суши, со всех сторон окруженная суками. На деле, конечно, галера, но вохра давно смылась, охра с плакатов слиняла, а никто и не заметил… … Паромская обитель! Куды ж нам плыть, тудыть… Дрейфует, собирается, сосредотачивается… Ползет на Ахерон на всех парах, чего же вотще лежать под паром плоскомирно…, барометр сулит нам крах и швах, и мор, и глад, вброд покоренье тонкошеих перешейков – пророк – поэт и сам не рад…
Я кубооптимист, знаете ли, – засахаренные кры… лья! И наука умеет много гитик, мистик, эзотерик – пропасть интересного впереди! Сего ж эона итог логичен: с расколотого двойными молниями неба спускается из преисподней страшный домик – завод – факела – быдло, руны – нары, грохот – вагнер, зигфридрихард, лающие майна – вира, дымы – пожарища, штурм унд дранг, нахостен – костохрустен – валгалище! И Даня, хлопнув пару стаканов (судьба сверхчеловека), преодолев горячку и аврал, уходит в метель, в покойное никуда с ангельским братцем Алешенькой…
Лепо ли слова лепить без ритма и метра… «Стаканчики граненыя» – безусловно, ведущая мелодия, гран – ария трилогии. Без нее никуда! Экая октава! Но негоже забывать также, что в текст вложена еще и оратория (позовите Генделя, старенького Генделя) – «Блудный сын». Вот, например, как общедоступная «Ариадна на Наксосе» (слышите подмигивающее «на – на – на) – оперка внутри оперы, спектакль – матрешка, так и у (имя автора) евангельская притча от Луки подвигает «полузабытого немецкого композитора восемнадцатого века Маркуса Свена Вебера» сочинить себе либретто и оснастить музчасть. (Имя автора) лукаво и вдохновенно описывает свой апокриф – мистификацию, изобретательно изображает композитора – Вебера, да не того (как Берлиоз у нас не тот), несет благую весть от Маркуса, да и вообще в имени Свена Вебера мне слышится, буберится «Ребе с Вены».
Из рецензии, цитированной последней, воспроизведено всего лишь несколько процентов текста. Пусть те, у кого терпения больше. цитируют дольше. Оценить степень насыщенности отрывка именами собственными мы не решаемся.
Любопытно, что создатель этих фрагментов предъявляет претензии читающей публике, ссылаясь при этом на весьма высокий авторитет.
