– Ясно, хорошая история, – усмехнулся я. – А главное, со счастливым концом. Маньяк на свободе, единственный свидетель в гробу! Молодец, Фёдор!
– Я не виноват!
– Конечно, нет! Виновата водка… Это из-за неё в вашем лесу скоро грибников не останется. Вот ты им и объяснишь, почему они очутились в загробном мире.
– И объясню, – упрямо промычал Кравчук.
– И объясни, – тоже упёрся я.
– Хватит, – попыталась успокоить нас Лика. – Как в детском саду… История странная, но мне понравилась. А ты, Витя, за живых не беспокойся, разберутся без нас…
– Ну, конечно…
– Теперь пожмите друг другу руки и больше не ругайтесь, – скомандовала она.
– «Пожать руку» – это в переносном смысле?
– Пожми в любом.
– Фёдор, – торжественно произнёс я, – мне очень понравилась твоя история. Ничего подобного, честное слово, не слышал.
– Спасибо, Виктор, – в том же духе ответил Кравчук, тут же добавив: – Если, конечно, ты не иронизируешь.
– Нисколечко, – миролюбиво сказал я, подумав: «В сущности, он неплохой мужик, хоть и мёртвый».
– Вот и отлично, – повеселела Лика, – Федя, а ещё истории у тебя имеются?
– Может, хватит на сегодня? – я умоляюще посмотрел на Кравчука.
– Да как угодно, – отмахнулся Мастер на все руки, безразлично посмотрев на меня.
Тем временем на перроне, который отчётливо просматривался сквозь оконные стёкла здания, стал скапливаться народ.
– Сейчас объявят прибытие поезда, – сообщила Лика.
Действительно, через пару минут мы услышали соответствующее объявление. И без того шумная толпа усопших загудела и засуетилась ещё больше.
– Пойдём отсюда, – Лика огляделась по сторонам. – У меня от этого постоянного гудения голова раскалывается и дрожь по всему телу.
– А как же списки? – поинтересовался Фёдор.
– Потом посмотрю. Пока их дождёшься, неврастеником станешь. Бюрократы!
Мы вышли на привокзальную площадь.
– И куда идём? – спросил я, едва поспевая за шустрой девушкой.
– Здесь недалеко есть магазинчик загробных товаров. Познакомлю тебя с Игнатом.
– Кто такой Игнат?
– Злобный, противный мертвяк, – выдавил Кравчук с недовольством. – Корчит из себя директора супермаркета, а сам – обычный продавец.
– Перестань, Федя, – вяло улыбнулась Лика. – Игнат – отзывчивый усопший, к тому же мой тайный поклонник, модными вещичками снабжает.
– Кто бы сомневался, – усмехнулся я. – А разве вещи можно ощущать физически?
– Разумеется. В потустороннем мире все строения и предметы осязаемы.
– А в мире живых?
Лика пристально посмотрела на меня.
– А в мире живых – нет! – отчётливо выговорила она. – Не понимаю, к чему эти вопросы, Виктор?
– К тому, – начал философствовать я, – что как я тогда узнаю, какой откуда предмет?
– Очень просто, – подключился Кравчук. – Тресни по нему кулаком, и узнаешь…
Я перевёл взгляд на Фёдора.
– Это как?
– А так. Если предмет оттуда, – Кравчук указал куда-то в сторону города, – твой кулак пролетит в пустоту. А если он наш, загробный, врежется, как в обычное препятствие.
– И что это значит?
– Это значит, – опять улыбнулась Лика, – что загробный мир с миром живых не взаимодействует. И хотя ты видишь оба мира, осязать можешь только потусторонний.
Я недоуменно пожал плечами.
– Послушай, Витя, – продолжала она вкрадчиво, – в потустороннем мире предметы и строения пропитаны небольшим количеством энергии, достаточным для их физического восприятия. По мнению профессора, это сделано для того, чтобы создать привычную обстановку усопшим, попавшим после смерти в загробный мир. Оберегают нас от лишних переживаний и стрессов. Чтоб не носились в истерике по всему городу, а сразу шли на вокзал. Так что здесь можешь трогать любые предметы, проблем не будет.
