Объяснение, данное исследователем, подтверждается при обращении к различным эпизодам биографии молодого Некрасова и в ходе анализа мемуарных источников. Б. Л. Бессонов предполагает, что Успенский был не единственным репетитором Некрасова, и называет имя Григория Андреевича Окулова, предшественника Успенского на его должности в духовной семинарии, а также упомянутого Некрасовым «студента Медико-хирургической академии» (XIII-2: 431–432). Образ учителя латыни, следовательно, мог иметь собирательный характер. Подобную беллетризацию автобиографического материала у Некрасова Бессонов рассматривает в статье «Некрасов и Бенецкий (предание и факты)»[88].
В воспоминаниях современников говорится, что Менцов много занимался репетиторством[89]. Менцов был подвержен пьянству, отчего и умер в 30 лет. Он также был карточным игроком. Воспоминания современников сохранили свидетельства о его внешнем виде: высокий, плотный, заикающийся, с копной рыжих волос[90], он носил «изысканно неопрятный костюм»[91]. Портрет схож с тем, что отразил Некрасов.
Не исключено, что Некрасов предпринял несколько попыток выучиться латыни. В числе его учителей мог быть Менцов, теоретически – он мог предоставить ученику кров, и этот кров мог быть менее устроенным, чем у Успенского.
Этот эпизод биографии можно предположительно датировать. Датировка, во-первых, не должна противоречить документально установленным фактам, во-вторых, должна охватывать относительно протяженный временной промежуток.
Первым таким промежутком становится время после расставания Некрасова с Д. И. Успенским и до встречи с К. А. Данненбергом. Время расставания в «Летописи» датировано сентябрем или началом октября (Летопись I: 47)[92]. Адрес Успенского указан Некрасовым как его место жительства в прошении на имя ректора университета о приеме его вольнослушателем от 4 сентября 1839 г. (XIII-2: 310, 430). Таким образом, Некрасов съехал от Успенского не ранее 4 сентября. Встреча с Данненбергом в «Летописи» датирована серединой октября (Летопись I: 48) на основании специальной статьи
B. Э. Вацуро[93]. В промежуток между 4 сентября и серединой октября укладывается проживание Некрасова на Васильевском острове с договоренностью о цене за месяц (Летопись I: 47).
Более весомым видится другое предположение о времени возможного проживания Некрасова у Менцова. Некрасов расстался с Данненбергом предположительно в мае 1840 г.[94], а 24 июля 1840 г. указал в прошении о допуске к вступительным экзаменам в университет, что проживает на Свечном пер., в доме купца Щанкина. В «Летописи» эти два адреса указаны один за другим, без промежутка (Летопись I: 64)[95]. Логично предполагать, что попытка подготовиться к вступительному экзамену по латыни пришлась именно на этот временной промежуток. Предположение подкрепляется тем фактом, что на экзамене Некрасов получил по латыни тройку (Летопись I: 66), дважды вопреки свидетельству поэта: «Латинист Фрейтаг был очень строг, но и он с латыни поставил мне 5» (XIII-2: 47). Согласно опубликованным С. А. Рейсером ведомостям, в 1839 г. латынь и имя Ф. К. Фрейтага не упоминаются, а в 1840 г. оценку 3 на экзамене по латинскому языку Некрасов получает у Э. Е. Шлиттера[96]. О. В. Ломан полагает, что «латинист Д. И. Успенский все же чему-то научил своего пытливого ученика и постояльца»[97]. Однако после расставания с Успенским прошло около десяти месяцев, занятых для Некрасова напряженными поисками заработка.
