Нектар небес - страница 7

Дед как будто и не заметил этого моего действия. Смотрит пустым взглядом прямо перед собой. Наконец-то с завтраком, длившимся вдвое больше обычного, покончено. Встаю первой и мою свою посуду. У нас в семье каждый моет за собой сам. Иду к себе в комнату, включаю свет и переодеваюсь в одежду для школы. У нас нет никакой школьной формы, и я натягиваю поверх белья и носков видавшие виды футболку, свитер и джинсы. Надеваю электронные часы, которые меня радуют в обычные дни, но не сегодня. Подхватываю приготовленный со вчерашнего вечера рюкзак с учебниками, тетрадками, ручками, линейками, ластиками, точилкой для карандашей и транспортиром и выхожу из комнаты, по дороге выключая в ней свет.

Дед уже стоит у порога, но не торопится надевать ни один из своих строгих костюмов и галстуков, которые его заставляют носить на работе. Он просто молча смотрит на меня.

– Не переживай, – говорит он мне немного хриплым голосом. – Все обойдется, вот увидишь.

– Конечно, обойдется, – бодро отвечаю я. – Все будет нормально, когда эти три месяца пройдут.

«Дожили, подбадриваем друг друга», – думаю я.

Надеваю поношенную, но такую удобную куртку, из которой уже, увы, начинаю вырастать, стоптанные кроссовки, шарф, шапку и перчатки, связанные еще бабушкой единым комплектом. Скорее по привычке, чем из действительного желания проверить свой внешний вид смотрюсь в большое зеркало в деревянной раме с маленькой столешницей снизу и беру ключи от дома из ящичка под ней. Ничего не забыла? Вроде бы нет. Таким вот вопросом и после недолгих раздумий таким вот ответом завершаю я последние приготовления перед походом в школу. Целую деда в как всегда идеально выбритую щеку, а он так же целует и меня. Дед только с виду строгий, но на самом деле, знаю я, он добрый и очень за меня переживает.

– Пока, деда, – говорю я, открываю дверь и выхожу на лестничную площадку.

– Пока, Кристинка, я закрою за тобой, – отвечает дед и машет мне рукой. Дверь закрывается, и я слышу сухой металлический щелчок замка.

Наша квартира на втором этаже обычного кирпичного двухэтажного дома. Передо мной серая лестница вниз с ржавыми перилами, белый потолок и бело-зеленые стены подъезда, освещенные тусклыми лампочками в прозрачных стеклянных плафонах под потолками. Стены эти за многие десятилетия своего существования собрали на себе огромное количество похабнейших надписей и рисунков, по которым вполне можно изучать анатомию человеческого тела. Но для меня за годы жизни здесь это давно стало настолько привычным, что я уже перестала обращать на эти следы человеческой деятельности хоть сколько-нибудь внимания. Спускаюсь на первый этаж, открываю скрипучую коричневую железную, с возвратной пружиной дверь подъезда и выхожу на улицу.

Почти рассвело, но фонари еще горят. Последний день сентября, и пожелтевшая листва уже покрывает грязно-серый асфальт, вчера вечером шел дождь, и лужи еще не просохли. В их поверхностях отражается желтый свет фонарей. У подъезда сидит здоровенный черный котяра по имени Уголек или просто У́га. Настоящий бойцовый кот. У меня с ним нормальные отношения. Можно даже сказать, доверительные. Лет семь назад, когда я была еще совсем маленькой девочкой, а Уга молодым, полным жизненных сил котом, я покормила его украденными из дома кусочками селедки, погладила и упрашивала взять его к нам жить и позволить ему спать со мной в одной постели, в чем мне, естественно, категорически отказали и отругали за это, строго-настрого запретив подходить к бродячим животным. Больше я так никогда не делала. Но Уга не забыл мои кусочки селедки, и стоит мне только предупредительно фыркнуть пару раз, он останавливается и пропускает меня, не переходя мне дорогу. Это приятно, хотя я человек не суеверный. Вот и сейчас я фыркаю, не боясь его испугать, потому что испугать его не так-то просто, а он останавливается, садится и с присущим ему достоинством ждет, пока я прохожу мимо. Иду в школу проторенной годами дорогой, на которой встречаю нашего дворника, дядю Вову, идущего мне навстречу, – здоровенного мужчину лет пятидесяти, в соответствующей одежде и обуви, с трехдневной щетиной на лице. Проходя мимо него, чувствую сильнейший запах перегара.