— У тебя серьезные проблемы с головой, понятно? Твоя бы воля, ты меня запер в четырех стенах без права контактировать с внешним миром. Приходил бы по вечерам, радовался тому, что я нахожусь в полном твоем подчинении и всё. Это ненормально! — я принялась расхаживать по спальне из одного угла в другой.
— Я прошу тебя успокоиться, — Герман лениво наблюдал за моими метаниями. — Я всего лишь стараюсь сделать всё как надо, снизить риск твоих волнений.
— Серьезно? — я на секунду остановилась и иронично усмехнулась. — Значит, когда ты сюда приволок Ларису ты непременно думал обо мне и моем покое? Хватит делать из меня дуру. Я и так никуда без твоего ведома не выхожу и ничего такого не делаю, но это всё равно не мешает тебе следить за мной. Ты когда-нибудь слышал про личное пространство?
— Угомонись, иначе у тебя снова начнет болеть голова. А глотать обезболивающие таблетки — не самая удачная идея, — Герман скрестил руки на груди.
Меня злило то, что он продолжал гнуть свою линию и совершенно не желал слушать то, что я ему говорю. И это неуместное спокойствие. Вдруг остро захотелось вцепиться Зацепину в лицо и заставить его не вести себя так… Так по-идиотски.
— Не хочу я успокаиваться! — буквально взрываюсь. — Я ведь послушала тебя и никуда не поехала, даже попытки не предприняла улизнуть от твоей вездесущей охраны. Всего лишь хотела поговорить с сестрой без посторонних ушей и глаз. Но даже этого я оказывается теперь не могу сделать. Да что с тобой не так?!
— Я не доверяю тебе, понятно? — нервно проговорил Герман, передернув плечами.
— В смысле? — я остановилась и уставилась на мужа растерянным взглядом.
— В прямом, Арина, — спокойствие Германа резко дало трещину. — Я не доверяю тебе и опасаюсь, что ты снова можешь спутаться со своим гонщиком, — на конце фразы голос Зацепина сел.
— Послушай, — я выдохнула, попыталась успокоиться и хоть как-то переварить услышанное. — С этим уже покончено, причем давно и… Я думала, что ты это понял, — весь былой запал внезапно возникшей агрессии стремительно пошел на спад.
— Мне тоже так казалось, но на деле получается, что нет.
— Но это ведь глупо. Я сижу дома, езжу в больницу, учусь, гуляю в саду. Меня даже в городе не бывает. Как бы я, по-твоему, могла бы… В общем, ты понимаешь, о чем я. У меня даже страничка в социальных сетях редко открытая бывает.
— Я знаю обо всём этом и прекрасно понимаю, но не могу перестать думать о том, что ты можешь снова с ним начать… Даже говорить об этом не хочу.
— Герман, он работает в другой стране. Я же вынашиваю нашего ребенка и не собираюсь жертвовать собственным материнством ради мимолетного увлечения, что осталось в прошлом. Если это всё, что тебя беспокоит, то ты напрасно нервничаешь.
— Да знаю я, — Зацепин нервно потер подбородок. — Но я ничего не могу поделать с навязчивым чувством, что вот-вот ты куда-нибудь денешься.
— Лучше почаще разговаривай со мной и не мучай себя напрасными страхами. Таким своим радикальным поведением ты только всё усугубляешь, а мы ведь решили идти вперед, помнишь? Прошу, не отталкивай меня, не поступай так жестоко.
— Хорошо. Прости. Я был не прав в том, что не оставил для тебя личного пространства. Поэтому сниму прослушку с телефона, но и ты должна понимать, что для меня важно, когда меня слушают, а главное — слышат.
— Договорились, — я сделала шаг вперед и несмело обняла Германа, он тут же заключил меня в свои объятия.
