— Что…? — я привстала на локтях. — Что ты здесь делаешь?
— Сижу, — тихо ответил Герман.
— Зачем? — я нахмурилась.
— Не спится.
— Так сходи к Ларисе. Думаю, она сумеет тебе помочь решить эту проблему.
Герман едва заметно улыбнулся, но эта улыбка была вымученной. Он глубоко вздохнул и посмотрел в окно.
— Зачем ты сюда пришел? — я села и укуталась в одеяло.
— Я часто прихожу, когда ты спишь, — не отводя взгляда от окна, ответил Герман. — Прости, что разбудил. Я старался быть тихим.
— Зачем ты это делаешь? — спокойно спросила я без какого-либо упрёка. Просто действительно хотелось узнать правду, потому что я совсем запуталась: в нас, наших отношениях, в самой себе.
— Спать не могу. Только рядом с тобой всегда спокойней становится. А так… Одна сплошная бессонница, — Герман перевел свой уставший взгляд снова на меня. Было видно, что он не лукавит, не пытается вызвать жалость.
— У нас могло всё сложиться иначе.
— Ты не захотела.
— Ты не позволил.
— А в этом есть смысл?
— Был.
Герман опустил голову и спрятал лицо в руках. Он мучился, причем не меньше, чем я, но эта его проклятая гордость…
— Я люблю тебя, — вдруг признался Герман. — Всё еще люблю и… Ненавижу себя за то, что делаю. Не знаю, что со мной происходит. Может, я с ума сошел? Иначе объяснить это крайне паршивое поведение я не могу. Понимаю, что ты меня никогда не полюбишь. Понимаю, что ты этого Сашу обожаешь, и по-хорошему было бы просто тебя отпустить, но я не могу, — Герман посмотрел на меня, глаза заблестели от злых слез, челюсти плотно сжались. — Всё пытался понять, чем я хуже этого гонщика? Не такой уж и молодой, пытаюсь всё контролировать. Умом, — он приставил указательный палец к виску, — я осознаю, а вот сердцем, — палец переместился к груди, — полный разлад.
— Я ведь не ушла от тебя, — я подползла к изножью кровати. — Ведь был же шанс, но я им не воспользовалась. Пойми ты это, наконец. Я вынашиваю твоего ребенка, хотя тоже могла сделать иначе. Ты несправедлив к себе и вместе с тем, ко мне. Неужели ты думаешь, что я променяю ребенка на Сашу? Да, я влюблена в него, но уж точно не потеряла голову, хотя была на грани.
— Совсем недавно тебе этот ребенок был как кость в горле.
— Но уж точно не сейчас. Я виновата во многом перед тобой и… Знаешь… Я прошу за это у тебя прощения. Понимаю, что тебе тоже нелегко пришлось со мной. Но вместе мы могли бы всё исправить.
— Я тоже виноват не меньше, а где-то даже и больше, — Герман подался вперед, наши лица теперь находились в считанных сантиметрах друг от друга. — Я ведь Ларису привел только потому, что хотел вызвать у тебя ревность. У нас ничего не было. Клянусь.
— Нельзя играть людьми, Герман, — я осторожно коснулась кончиками пальцев его подбородка. — Это неправильно, жестоко и нечестно по отношению ко мне и Ларисе. Ты ведь взрослый человек и должен это понимать.
— Когда любишь, мозги почему-то имеют способность отключаться, — он невесело улыбнулся. — Арина, я такой идиот, — Герман прикрыл глаза, наслаждаясь моими несмелыми прикосновениями.
— Иди сюда, — я взяла его за руку и привлекла к себе. Он лег рядом. — И давно ты нормально не спишь?
— С того момента, как ударил тебя тогда при всех, — Герман тяжело вздохнул и закрыл глаза. От него так приятно пахло табаком дорогих сигар. С недавних пор мне до жути начал нравиться этот аромат.
— Тебе нужно хорошенько отдохнуть, — я помогла Герману снять рубашку.
