– О, ты уже встала, – мама порхала по комнате как парашютик одуванчика, сдутый кем-то из детей жарким июньским вечером. Она кружилась и улыбалась, продолжая напевать под нос, а я никак не могла вспомнить, откуда же я знаю эту песню.
– Только не говори, что это Пугачева, – жалобно попросила я.
– У-у, – ее улыбка стала еще шире.
– Ну древность же какая-то. Ты хочешь моей смерти? Что это?
Мама пожала плечами, продолжая заводить меня. Блин, да она сама не знает, что поет! А я теперь не успокоюсь, пока не вспомню название.
– И вообще, чему ты так светишься? – не выдержала я продолжительного утреннего позитива. Одно дело – я, но ее радость сбивала с толку. Обычно спокойная, сейчас мама с ее излишней игривостью казалась неестественной.
– Просто настроение хорошее, – с лопаткой наперевес она крутила попой, с легкостью попадая в такт. – Иди, умойся, я уже накладываю.
Недоверчиво хмуря лоб, я удалилась в ванную. Смутное предчувствие мягкими кошачьими лапками пробиралось в душу, но я отгоняла его. Сегодня будет хороший день. Потому что я так решила. Но когда я покинула королевство чистоты и порядка, то сразу почувствовала, как воздух вокруг изменился. Вместо мягкого и тягучего стал жестким и холодным. Но только войдя в кухню, я поняла почему.
За столом сидел отец, привычный, отдохнувший, посвежевший. Не здороваясь, я рванула к окну, огибая ненавистный силуэт, и уставилась на чистый и блестящий рендж. То есть как?
– Это хоть было весело? – отвлек от раздумий меня отец, доедающий мою яичницу.
Конечно, мама готовила еще, но эта точно была моя.
– Определенно, – кивнула я, озадаченно потирая локоть.
Мы же определенно рисовали краской. Я потерла ее рукой. И следов на пальцах не осталось. Как такое может быть?
– Ты купил новую машину? – единственное предположение, что пришло мне в голову.
– Ха-ха, – наигранное восхищение быстро сменилось безразличием, – просто помыл.
– И краска слезла?
– О чем это вы говорите? – мама поставила на стол тарелку с дымящимся завтраком. Теперь уже точно моим.
– Да так, – отец быстрее нашел слова. – Ешь давай. Нам скоро ехать.
И я послушно села.
Сев в машину, я быстро убедилась, что отец не врал. Все тот же выцветший попугай болтался на зеркале, все та же собачка лежала на торпеде, а сзади стояло кресло Марка. Даже чеки, небрежно скомканные, валялись в подстаканнике, как и в прошлую мою поездку. Сомнения в том, что автомобиль только выехал из салона, растворились, будто их и не было.
Если вам понравилась книга, поддержите автора, купив полную версию по ссылке ниже.
Продолжить чтение
