- Что с тобой? Ты весь горишь – встревоженно говорит она, и всматривается в мое лицо.
- Это любовь – шучу я, но чувствую нарастающую слабость и озноб, захватывающий мое тело в горячечно – ледяной плен. Она испуганна, это видно по суетливым движениям, по тому, как стремительно ее тело отпрянуло от моего.
- Где у тебя аптечка? – спрашивает она, но у меня хватает сил, лишь слабо дернуть плечом.
Последнее, что я помню, прежде чем провалиться в беспамятство, как она, буквально тащит меня в спальню и укладывает в кровать, принимающую меня в раскаленные свои объятья.
6. ГЛАВА 8
Она
Он весь горит, мечется в беспамятстве по кровати. А, я совершенно растеряна, не знаю, что предпринять. Лекарства, найденные мной в аптечке, совершенно не снижают температуру. В моей памяти всплывают бабушкины руки, обтирающие мое тело, воняющей уксусом, противной тряпкой. Она делала так всегда, что бы снять жар, когда я болела. Я обтираю его тяжелое, словно налитое свинцом тело, но и эти мои действия не приносят облегчения Анатолию. Ночи мои бессонны. Я провожу их, свернувшись у него в ногах. Каждый его, хриплый, вздох, каждое движение, лишают меня возможности сомкнуть глаза, хоть на минуту. Спустя два дня, я, все же, решаюсь вызвать “ скорую”, не смотря на вялые протесты со стороны больного. “ Скорая” – совсем не скорая. Что бы, хоть как – то, заполнить время ожидания, я меняю, пропитанные потом, простыни.
- Софья, не нужно. Тебе тяжело, оставь – просит Анатолий, но если я не займу себя чем – ни будь, то просто сойду с ума.
- Я вызвала врача.
- Хорошо – говорит он, и вновь проваливается в забытье.
Небритый фельдшер, с покрасневшими от бессонных ночей глазами, появляется в нашей квартире, только через час. Все это время я сижу в напряженном ожидании. “Хуже всего ждать и догонять” - говорила бабушка, и была права, как, впрочем, и всегда.
-Кто он вам? – спрашивает медик, осматривая Анатолия – Отец?
- Нет, не отец – смущенно, словно виновата в чем то, отвечаю я.
- Понятно - устало смотрит на меня, небритый фельдшер.
- Что, вам понятно? Ничего вы не понимаете, не можете понимать. Я не могу жить без него – кричу я. Усталость и нервное напряжение последних двух дней, выплескиваются из меня истеричным криком на, ни в чем неповинного, небритого фельдшера, без удивления, глядящего на меня.
- Все будет хорошо с твоим Ромео. Нельзя так привязываться друг к другу, девочка. В жизни всякое бывает, случись чего, обоим будет, катастрофически, плохо – говорит он, переходя на ты. Видно, что он знает, о чем говорит. Так может говорить только человек, перенесший огромную, неподъемную потерю, лишившую его в этой жизни, чего – то очень важного. Словно, спохватившись, он продолжает – обычная пневмония, поколешь ему антибиотики, через неделю, как новенький будет. А вот, тебе нервишки полечить нужно. Я сейчас укольчик поставлю успокоительный, поспишь хоть, а то, с таким подходом, и на любовь сил не останется.
- Нет, мне нельзя спать – пугаюсь я, ведь если я усну, кто будет ухаживать за Анатолием?
- Ну, хорошо, но учтите, милочка, все болезни от нервов. Себя поберегите, не думаю, что парню будет нужна издерганная истеричка. – Это, не ваше дело – говорю я, металлически чеканя каждое слово.
- Действительно, не мое, – задумчиво говорит он. Написав рецепт, он оставляет рекомендации и уходит.
- С ним все будет хорошо, с вашим любимым. Берегите друг друга – говорит мне фельдшер, уже в дверях. Я с нетерпением дожидаюсь, когда за ним закроется дверь, и устремляюсь туда, где ждет меня человек, наполнивший светом мою, бестолковую, жизнь.
