-Да, Лена, вы правы. Нельзя только брать, нужно что – то и отдавать взамен – соглашаюсь я, глядя на суетливые движения моей собеседницы. Этот разговор для нее, еще более сложен, чем для меня.- Но, мне не нужно ничего. И, если я решу, что мои чувства к Анатолию, лишь фантазия, я уйду сама. Это, я вам обещаю. Меньше всего в этой жизни, я хочу сделать ему больно.
- Простите меня, Софья. Я, иногда бываю несдержанной и глупой. Простите, если обидела вас.
- Бог простит – говорю я, и выбегаю из кухни, едва не сбив с ног огромного Лениного супруга. Я стою, привалившись к стене, слезы душат меня, текут по щекам горячими, обжигающими струйками. А ведь, она права, рано или поздно, я разрушу жизнь моего Анатолия. У меня дурная кровь, уродливое мировосприятие. Я не для этого мира, не для его мира.
- Что ты лезешь всегда? – бубнит за стенкой голос Павла, - Анатолий счастлив, ты давно его видела таким? Что ты ей наговорила? На девочки лица не было.
Я слушаю, как всхлипывает Елена, как меряет шагами кухню Павел, как, с веселым гиканьем, носятся по квартире их дети, и понимаю, что могу быть счастлива, только лишив счастья мужчину, безоглядно любящего меня.
- Софья, с тобой все хорошо? – спрашивает меня, удивительно тихо, для своей комплекции, подошедший Павел.
- Да, хорошо, – говорю я, утирая слезы.
- Софья, никогда не слушай советов про любовь, потому что у каждого она своя. Ленка, дура. Она, как наседка, заботится только о том, кто ей близок, не видя ничего, дальше своего носа. Но не понимает, что уйди ты сейчас, это будет катастрофа. Любите, не любите – сами разберетесь, это только ваше дело, но, по - крайней мере, ты честна с ним и это главное.
[Он]
- Толя, она не любит тебя, понимаешь? – говорит мне Павел, пока Софья в соседней комнате, играет, с атаковавшими ее, разбуянившимися близнецами.
- И, как ты это определил – с любопытством, глядя на приятеля спрашиваю я.
- Видно, невооруженным глазом. Да, она этого и не скрывает, особенно. Софья, просто видит в тебе защитника, ну и любовника, естественно. Ленка, такие вещи насквозь видит.
- А, разве это не любовь?
- Нет, Анатоль, к моему огромному сожалению, это не любовь.
-Ты же знаешь ее историю. Научится Софья любви, я в этом уверен – начинаю злиться я, хоть и понимаю, что, в сущности, Павел прав. – Любви нельзя научиться. Она либо есть, либо ее нет. Она состоит из мелочей: прикосновений, взглядов, нежных глупостей, или безудержного геройства, в стремлении защитить любимого, укрыть его от бед. А ее взгляды, обыденные, как рукопожатие, в них есть секс, но не любовь. Секс бывает без любви, ты не мальчик уже, наверное, понимаешь. Во взгляде Софьи нет нежности, он не безразличный, но и не любящий.
- Эх, Паша, но я то, люблю ее.
- Этого не достаточно. Ты напрасно злишься, я за тебя переживаю. Невозможно любить за двоих – задумчиво говорит Павел, и резко переходит на другую тему, видя, что еще немного, и я взорвусь, но мне наскучили его разговоры. Я прислушиваюсь к визгливому шуму, издаваемому моими крестниками и веселому смеху моей Софи, и понимаю, что если встанет выбор между Пашкой и Софьей, я не буду сомневаться в своем выборе не минуты. Павел, словно прочтя мои мысли, говорит – Она чудесная, Толь, но не твоя.
- Зря ты Паша – вдруг встает на нашу защиту, всегда сомневающаяся провидица Леночка, чего в принципе, никогда себе не позволяла, - у Софьи есть чувства к Анатолию, я увидела их в ее глазах, когда разговаривала с ней на кухне, и должна признаться, я была не права. Просто ее любовь еще не созрела, не дошла до нужного накала. И это не просто благодарность, нет – это страх. Она боится любить, боится вновь обмануться. Борись за нее, Толь, вы оба этого заслуживаете.
