Немачо. Записки Гарика Острова - страница 11

И меня не особо расстраивало, что мой член не удостоился внимания. Я владел ситуацией, член давно напрягся, сестра, которую я подавил своим напором, уже не противилась вовсе. Память о нашем родстве подсознательно, видимо, сковывала нас обоих. Хотя не могу сказать, что эта мысль меня тогда беспокоила. Скорее всего, если бы я ее раздел, я бы не остановился. Не знаю, что бы при этом произошло раньше: успел бы вставить член или бы, не успев вставить, спустил бы после стольких минут борьбы. Что и как бы у нас получилось бы не знаю, но, вспоминая свои последующие уже взрослые, но не очень удачные, хотя и настоящие полные контакты с другими женщинами, хорошего полноценного секса точно бы не получилось. Спустил бы я точно и получил бы свой оргазм, к которому стремился, скорее всего до того, как вошёл.

Но даже до снятия трусов дело так и не дошло. Вот в такой ситуации нас застал стук в дверь. Говорю об этом, потому что открывать дверь пришлось идти мне, хотя треники оттопыривал напрягшийся член, а не сестра, которой прежде, чем встать и пойти, надо было не только одернуть юбку, а и привести себя в порядок, так как я ее уже основательно подраздел. Стучала хозяйка (дверь нас просили запирать, если никого из хозяев не было). Я, всячески изгибаясь, чтобы спрятать свои неровности в одежде, пошел открывать дверь. Сестра в это время привела себя в порядок, и отошла от кровати. Никто ничего не заметил. Но мне было жалко, что все оборвалось на полдороге, хотя я понимал, что хорошо, что не зашел дальше, и сейчас уже не жалею. Инцеста не случилось. Больше у меня ничего подобного с сестрой не было за всю жизнь. Я к ней больше никогда не приставал, а случаев, когда мы с ней оставались одни было еще предостаточно. И мы никогда об этом не вспоминали. Эти первые безобидные и где-то смешные ощущения и проявления своих биологических миссий никакого урона нашему престижу и уважению к друг другу не нанесли.

Но податливость сестры до сих пор меня по размышлении немного удивляет. Видимо, ее тоже волновала своя женская природа и тоже мечталось и хотелось почувствовать в реальности все свои природные возможности. Ей, хотелось и отдаться, и удержаться. Явно было, что она не воспринимала мои действия, как насилие, иначе бы она энергично протестовала. Это ее сковывало, и она про себя решила, ну пусть как получится, все больше уступая. Возможно, она в этот раз, абсолютно не готовая к моему неожиданному натиску, ведь никакой договоренности заранее не было, как было со стенгазетой, но уже знавшая, что я могу захотеть подобного понимала, что не сможет устоять против моего волевого напора, и допускала для себя возможность моего приставания. А когда уже все стало осуществляться, то в процессе происходящего она, понимая, что уступает все больше и больше, уже смирилась с неизбежным, успокаивая себя: уж лучше с родным братом пройти все неумолимые процедуры, чем в неизвестном будущем с неизвестным парнем, которым еще надо увлечься и к которому надо будет привыкнуть. Я так и не знаю, была ли она тогда еще девственницей.

И все-таки этот эпизод я расцениваю, как просто случайное стечение обстоятельств, он не был следствием задуманной цели. Случай с фонариком, выторгованное условие пощупать в обмен на стенгазету были мальчишеской забавой, продиктованной естественным интересом и любопытством, не более. А тут сложилось так, что мы оказались рядом на постели с возможным инцестом, хотя изначально ни у кого не было такой цели, ни у нее спровоцировать меня, ни у меня ее взять.