Немецкая мечта - страница 10

– Может быть. Но, думаю, недолго – я планирую через год в Гёттингенский университет поступать.

Какое там мученье? Здесь всё – в радость. Даже то, что вставать приходилось ни свет, ни заря и тащиться на железнодорожный вокзал, чтобы на поезде ехать в другой город на учёбу. И успевать на первую пару. Учился я шутя. Мне всё давалось легко… А Боря действительно классно играл на гитаре и, заразительно улыбаясь, пел песни Макаревича и Лозы.

Итак, одно дело сделано. Но было и второе – ещё одна мечта близилась к осуществлению – покупка машины. Я приехал в Германию не с пустыми руками – привёз деньги, которые скопил за год, откладывая стипендию. Посмотрев объявления в газетах, я с ликованием отметил, что вполне могу купить машину! Не новую, понятно, но – какие мои годы! В восемнадцать лет стать обладателем «иномарки» – это уже круто! Я – крутой, в отличие, к примеру, от отцовского сослуживца, который тридцать лет копил на «жигули»… В итоге я приобрёл десятилетний BMW. Жизнь налаживалась – дом в Гёттингене, учёба в Ганновере, и машина. Да не какой-нибудь «москвич» или «жигули» – настоящий BMW! Крутой, пафосный! Я страшно гордился собой, меня прямо распирало от гордости, счастья, какой-то безграничной эйфории… Приезжая с учёбы, я возил мамашу по магазинам. Её тоже распирало от гордости. Она даже как будто помолодела, в ней появилось чувство собственного достоинства, некоторая надменность – во взгляде, вальяжность – в движениях.

Счастье стало нормой. К нему привыкли. Оно уже не вызывало сильного сердцебиения, от него не захватывало дыхание и не выступали на глазах слёзы радости… Оно стало повседневным, будничным… Но какая же это была счастливая, радостная повседневность! Это там, в России, просыпаться не хотелось, голову от подушки оторвать было невозможно, матери приходилось чуть ли не силой стаскивать меня с кровати. А здесь я просыпался раньше всех, без будильника, вскакивал и нёсся умываться-завтракать и – вперёд, в новую, прекрасную, чудесную, удивительную жизнь! Я торопился жить! Выбегая из дома, я пробегал мимо моей машины, хлопал по капоту свою «лошадку» в 170 лошадиных сил, и – на вокзал…

Поезд вёз меня в другой город на учёбу, а я смотрел в окно, на проплывающие мимо пейзажи моей новой родины. Учёба мне нравилась, общаться с однокурсниками было весело и интересно – каждый мог рассказать массу удивительного о своей стране, а ведь эти африканские страны мне, мальчику, выросшему за железным занавесом, представлялись экзотикой…

Ганновер мне понравился гораздо больше, чем совсем уж провинциальный Гёттинген. Я влюбился в этот город сразу, как только вышел из здания железнодорожного вокзала, который уже сам по себе показался мне произведением искусства – с его огромными овальными окнами, угловыми башенками, колоннадой, тянущейся под крышей и опоясывающей это здание из красно-коричневого гранита. Позже я полюбил просто бродить по ганноверским улицам, идти, куда глаза глядят, любоваться стройными рядами зданий под красными черепичными крышами, над которыми возвышаются шпили готических соборов… Здание новой городской ратуши, застывшее над водной гладью озера Машзее, хотя и было административным, но мне показалось великолепным замком из сказки «Аленький цветочек», замком призрачным и эфемерно прекрасным, воплощением мечты и фантазии… И это казённое здание… А какими же прекрасными представлялись настоящие замки! Как, например, замок не-знаю-какого-века, ведь Ганновер – древний город, первое упоминание о нём относится в XII веку, – замок, возвышающийся на высокой, заросшей кустарником и деревцами, скале, с полукруглой крепостной стеной, высокими готическими башнями, стрельчатыми окнами… Что это – я перенёсся на машине времени в прошлое? Или попал в рыцарский роман?.. А какое впечатление произвёл на меня парк «У господских домов» – настоящий Версаль Ганновера! Тогда ещё я не был в Версале, но скажу, что знаменитый версальский парк, прославленный во многих исторических фильмах, не произвёл на меня такого впечатления. Первое впечатление – самое сильное. Всё последующее – вторично… Излюбленным местом встреч у всех жителей города, а значит, и у нас, была площадь Крёпке. Мне нравилось бывать там по вечерам и рассматривать группки немецкой молодёжи. Я впитывал в себя их речь, наблюдал, во что они одеты, какие у них манеры, я хотел стать таким же, хотел стать «своим» для них… А ещё помню, как мы с Борисом убежали с занятий и отправились в зоопарк, где в лодке сплавились по африканской реке Замбези, по берегам которой росли экзотические африканские растения, необычные цветы и деревья, в вольерах по лианам и пальмам скакали проворные обезьяны и трубили, задрав хоботы, слоны… Где я – в Германии или в замке Черномора? С тех пор Германия представляется мне чем-то вроде сказки «Тысячи и одной ночи» – нечто прекрасное и неуловимое, как мечта, готовая в любой момент растаять – Der Deutscher Traum…