В Москве, правда, стремительно увеличивались очереди в магазинах, в которые уже невозможно стало зайти от переизбытка иногородних граждан, пропадали продукты и товары с прилавков, пышным цветом расцвёл дефицит, – но и это не сильно его расстраивало, жизни не портило, не напрягало. В их институте дельцы из профкома организовали коммерческий отдел и, заключая прямые торговые договоры со столичными магазинами и складами, в целом неплохо снабжали себя и своих сотрудников продуктами первой необходимости, избавляя всех от утомительных вечерних стояний в очередях, по возможности продуктовый дефицит ликвидируя.
И у супруги Вадима, работавшей в Мосгортрансе, похожая наблюдалась картина. Больше скажем. Их коммерческий отдел функционировал даже лучше, к продуктам питания ещё и промышленные товары присовокупив: электроприборы, текстиль и обувь. Так что материальная сторона в их семье была, что называется, в полном порядке…
Одно напрягало Стеблова со второй половины 80-ых – падение дисциплины труда, которое при Горбачёве становилось хроническим и тотальным. На работу пока ещё все ходили, – но по-настоящему работали единицы, в основном – одни старики, занимавшие руководящие должности и имевшие максимальные заработки. То есть люди, с которых по инерции что-то спрашивали ещё, на которых их институт держался. Молодёжь же всё больше и больше устранялась от советских космических тем, годами откровенно дурака валяла и деградировала в профессиональном плане, нивелируя знания и диплом, теряя квалификацию.
И этому никто не препятствовал, в колокола не бил, не тревожился, что к добру такое безалаберное научно-кадровое расточительство не приведёт – боком государству выйдет. Потому, наверное, что патриотов-державников наверху становилось всё меньше и меньше. Продажный и гнилой Горбачёв их принципиально рядом с собой не держал, поганой метлой гнал с постов ответственных, значимых, заменяя безродными и бездарными дельцами-космополитами, под стать себе, которым всё “до лампочки” было, “до фени”, кроме тугой мошны и наполненного до краёв корыта… А ещё потому, что её тогда становилось очень много везде – праздношатающейся образованной молодёжи, – следствие перегиба с обязательным и бесплатным образованием (дневным, вечерним, заочным) и отсутствием безработицы. И, одновременно, с запретом на любую частную инициативу, предпринимательство, малый и средний бизнес: дипломированных молодых специалистов государству просто нечем становилось занять, катастрофически нечем.
И заброшенная, бесхозная и бесцельная молодёжь, сама того не планируя и не желая, превращалась в нахлебницу, “динамит”, паразитирующую прослойку общества, предельно озлобленную и взрывоопасную от хронической праздности и переизбытка сил, готовую взорваться в любую минуту и разнести к чёртовой матери всё. В том числе – и страну, не дающую её энергии и талантам выхода и развития…
То, как кисла и загнивала, и вырождалась при Горбачёве некогда славная советская инженерия, оставляя государство без будущего, без грамотных профессиональных кадров в первую очередь – благодарных наследников своих отцов, – можно хорошо проследить на примере стебловского предприятия. Для того, чтобы реально увидеть и оценить, что творилось тогда в стране, какая ужасающая наблюдалась картина в интеллектуальной инженерной среде вообще, и в советской космической сфере – в частности. И не клясть теперь понапрасну и всуе, как это делают упёртые зюгановцы-“патриоты”, будущих её реформаторов-разрушителей с Гайдаром и Чубайсом во главе. Людей беспринципных и наглых, действительно, циничных, двуличных, безжалостных – но и чрезвычайно нужных смертельно больной Державе на тот конкретный период её истории. Чтобы её, Державу советскую, многострадальную, в 80-е годы сгнившую на корню, основательно встряхнуть сначала, а потом сломать до основания, до фундамента. Место этим побыстрее расчистить для нового великодержавного государственного строительства – могучего, перспективного и сверхсовременного, сверхнадёжного.
