– Добрый вечер, Лиза. Извини за беспокойство, я спросить хотел. Там супчик на плите – это наш или ваш?
– Да какая разница, Толик! Ешь, если хочешь.
– Ага, спасибо.
Ушел, оставив после себя противное ощущение жлобства. Надо же – чей супчик, наш или ваш… Ну как, как в подобных условиях жить можно? Ведь живут люди большими семьями и не опускаются до такого… И даже в малых семьях не опускаются! Наоборот. Вон, Юкка с матерью – и ссорятся, и обижаются друг на друга, но чтобы еду делить. И представить такое невозможно.
А дальше вечер покатился по установленному сценарию. Пришла Наташка, принялась ворчать на Толика, да так громко, что фрагменты семейной разборки долетали в ее комнату:
– …Что, подождать нельзя было, когда я с работы приду и суп сварю? Договаривались же – едим только свое!
– Наташ, да я голодный пришел… Заглянул в холодильник, а там супа не было, один бульон… А от кастрюли на плите так пахло вкусно.
– И ничего, и подождал бы, не умер.
– Но Лиза сказала…
– А что, Лиза для тебя нынче большой авторитет? Она вообще здесь никто, твоя Лиза!
– Ну почему же, Наташ, моя-то? Она не моя…
– А хотелось бы, да? Что я, не вижу, как ты на нее пялишься?
Лиза поморщилась, чувствуя, как поднимается внутри раздражение. Нет, больше невозможно это слушать!
– Фрам… Пойдем гулять, а? Ты как себя чувствуешь? Силы есть?
Пес подскочил с места, завилял хвостом, преданно глядя в глаза: как скажешь, дорогая хозяйка, я для тебя на все готов.
– А после двенадцати еще раз выйдем, ладно? Помнишь, я тому дядьке обещала?
Фрам улыбнулся, соглашаясь. Лиза прислушалась к его дыханию, вздохнула тревожно. Нехорошее было дыхание, тяжелое, прерывистое. Не успел, бедняга, оправиться после болезни, а она гоняет его туда-сюда…
Но избежать столкновения с Наташкой в этот вечер все равно не получилось. Хотя они с Фрамом пришли с прогулки в десятом часу – Наташке давно полагалось быть в своей комнате, пялиться в очередной сериал. Может, этим вечером сериал отменили? И Наташка, и Толик, и даже мама… все на кухне тусовались.
– Лиза, зайди! – выглянула в прихожую Наташка, когда она отстегивала поводок.
Вроде голос был у Наташки относительно нормальный. Вроде ничего не предвещало. Фрам потрусил в комнату, послушно исполняя команду «место», Лиза зашла на кухню, села за общий стол. Мама пила чай, Толик читал газету, Наташка перебирала гречневую крупу. Идиллия, семейная.
– Ну что, работу искала? – тихо спросила Наташка, раскатывая пухлыми пальцами по столу гречневые крупинки.
– Искала.
– Нашла что-нибудь?
– Пока нет.
– Ну, кто бы сомневался…
– Да, с работой сейчас везде трудно, – поддержал разговор Толик, не отрываясь от газеты, – вон, пишут, сокращения везде идут. Времена такие, что сделаешь. Последствия кризиса.
Наверное, не стоило ему разговор поддерживать. Лучше бы уж молчал, честное слово. Наверное, его поддержка послужила для Наташки сигналом к нападению, как красная тряпка для быка. Не зря же она всхрапнула резко, подняла голову, напряглась… Показалось, даже загривок встал дыбом, как у Фрама, когда он злится. И – понеслось…
– Да мне наплевать, какие сейчас времена! Я, что ли, в этих временах виновата? Или у меня они легкие? Пусть идет, ищет себе работу!
– Да где, Наташ? Она молодая девчонка, без опыта… – попытался заступиться Толик.
– Да хоть на панели, какая разница! Таким, как она, на панели самое место!
– Опомнись, Наталья, что ты говоришь… – поперхнулась чаем мама, закашлялась, махнула рукой. – Совсем с ума сошла, что ли?
