В Старопромысловском, – ответил «Седой». – В остальных районах города другие международные гуманитарные организации работают.
«…Доступа к секретным сведениям не имел. Под судом и следствием ни разу не был…»
– Вы сейчас, похоже, сделали ударение на слове «международные», – сказал «Меченый». – Или мне показалось?
Попутчик шумно вздохнул.
– Не показалось, подполковник.
– А наше МЧС?
Шавинский хмыкнул.
– В декабре прошлого года в Ведено сотрудники МЧС выдали единственный раз по три картофелины на взрослых – и все. А еще сказали, что будете выступать, так и этого не получите. И надо было видеть лица этих людей, когда они стали получать то, что мы привезли – десять килограммов муки, килограмм сахара и литр подсолнечного масла в месяц на человека – независимо от возраста. Многие из них уже не последних своих кур доедали – остатки комбикорма куриного.
– В Чечне давно работаете?
– Второй год.
– И как?
– Нормально. Живой пока.
– Не боязно?
– «Разве оттого, что ты боишься смерти, она тебя минует? Так стоит ли ее бояться?»
– И чья же эта мудрость?
– Это не пословица, а принцип жизни. Индийцев. С древнейших времен. Еще Александр Македонский поражался их бесстрашию, когда сотня защитников своего селения выходила на бой с многотысячным его войском и сражалась, пока не падут все.
– Древней Индией увлекаетесь?
– Был такой интерес.
– Историей, религией или культурой?
– Для них это едино и неразделимо.
На подъезде к Аргуну перед мостом через реку возникла десятиминутная заминка, пока группа громко матерящихся бойцов выталкивала с середины единственно уцелевшей проезжей части моста черно-рыжую от старости заглохшую БРДМ времен корейской войны. Малолюдный на улицах город проскочили молча и без остановок, молча подъехали и к развилке, где с правой стороны стоял омоновский БТР-80 с тремя вольготно сидящими бойцами на броне; еще двое рослых, упитанных мента с автоматами наперевес покуривали через дорогу слева. Трасса «Кавказ» была пустынна.
Уфимцев остановил «УАЗик» позади и сбоку омоновского бронетранспортера, взглянул вопросительно.
– Сходи-ка, Слава, уточни, не проходила ли в сторону Гудермеса колонна Датского Совета по беженцам, – сказал «Меченый». – И, если нет, пусть свяжутся с постами, Ассиновским и Алхан-Юртом, уточнят, где она.
Прапорщик понимающе кивнул – связаться по рации с блокпостами на трассе он мог и из своей машины – забрал свой АКМС, лежавший между сиденьями, вышел, прикрыв дверцу, направился к здоровякам слева, перекинулся с ними немногими словами, повернулся, отрицательно покачал головой и пошел за «УАЗик» к БТРу сопровождения.
«Меченый» повернулся боком к попутчику, протянул его документы, взглянул глаза в глаза:
– Сына нашли, Алексей Валентинович?
Шавинский без видимых эмоций выдержал его взгляд, несуетливо взял левой рукой паспорт и удостоверение сотрудника Датского Совета по беженцам, сунул их в глубокий боковой карман черной ветровки и только потом ответил так же спокойно:
– Пока нет.
– А летом 95-го не искали? В июне-июле?
Едва заметный напряг – во взгляде.
– Почему такая конкретика?
«Меченый» сел нормально – ловить «Седого» на проявлениях мимики и моторики было делом малоперспективным, а вот голос… Голос, спокойный, как и прежде, все же едва заметно вихлял.
– Да попалась мне как-то на глаза информация от ростовских эмвэдэшников, что именно в это время десятка полтора гражданских мужчин в возрасте от сорока до пятидесяти лет, чьи сыновья к тому времени погибли или пропали без вести в Чечне, собрались в Моздоке в районе военного аэродрома с конкретной целью…
