– И как вы все это необычное можете объяснить?
– Да никак. Я не заморачиваю себе голову, пытаясь понять то, что никакому объяснению с точки зрения нашей человеческой логики не поддается – просто принимаю подобные вещи как данность, и не более того. Хотя…
– Что?
– В трех случаях – сна с перемещением из Англии на Колыму, сплава по бурной реке и несуществующий фонарь в снежной круговерти для бредущей сквозь сугробы медсестры – определенно было одно общее нечто, которое, пожалуй, и чувством назвать нельзя… Хотение. Причем очень сильное, невообразимо сильное. И у меня, упершегося взглядом в залом и «слетавшего» во сне на Колыму, и у медсестры, которая, если очень сильно не захотела бы спасти малыша, то и сама наверняка бы сгинула, уйдя в метели вправо или влево, а там поля громадные. И хотя слова «желание» и «хотение» в русском языке считаются синонимами, то есть близкими по смыслу, но я теперь уверен, что понятия эти бесконечно далеки друг от друга, почти как небо и земля. И мы все, человеки, в большинстве своем, одолеваемы желаниями – чисто житейскими, меленькими, простенькими, а временами гнусненькими, подленькими и пошленькими – и очень редко, а то и никогда, чего-то очень сильно хотим…
– Когда-то сексапильные девицы из какого-то ансамбля весьма изящно напевали: «Если очень захотеть, то можно и звезды с неба достать», – задумчиво сказал «Меченый».
– И я готов этому поверить, потому что «очень захотеть», а не «пожелать», – продолжал Шавинский. – Как склонен верить, что апостол Петр смог пойти по воде навстречу Христу и начал тонуть, лишь когда испугался. И что Емеля из русской народной сказки действительно мог разъезжать на своей печи по окрестностям, потому что – веление щуки отбросим – говорил: «По моему хотению!».
– Сказка есть сказка…
– Сказка – ложь, да в ней намек. У нас вот до сих пор в большом ходу героическая греческая мифология, от подвигов Геракла, Одиссея и Ахилла до принесения себя в жертву на кресте и последующего воскрешения иудея Иешуа, бродяги и чародея, много позже названного теми же греками Иисусом Христом, Сыном Божьим. А мне лично больше нравится одна древнеиндийская легенда. Был молодой подвижник по имени Нарада, который жил отшельником в глухом лесу, питался исключительно дикими плодами и кореньями, и с утра до ночи усердно молился Вишну – одному из великой божественной индийской троицы, богу – хранителю мира. Узрев все это, Вишну однажды явился перед его лесной обителью в облике убеленного сединами старца, и сказал: «О Нарада! Ты так самоотверженно поклоняешься мне, что в знак благодарности за это я готов выполнить любую твою просьбу!». «О великий Вишну! – ответил подвижник. – Я очень хотел бы познать тайну твоей иллюзии, которую ты насылаешь на мир!». «Хорошо, – улыбнулся бог, – следуй за мной». Они выбрались из тенистых зарослей леса и долго шли под палящим солнцем по огромной пустыне, изнемогая от жажды и все больше выбиваясь из сил. Наконец они увидели впереди одинокое дерево с обильной листвой, добрались до него, сели, привалившись спинами к его стволу, и увидели внизу в долине спокойную многоводную реку и большую деревню на ее берегу. «Я так устал, Нарада, – слабым голосом сказал Вишну.
– Сходи к людям, принеси мне кувшин воды». Тот послушно побрел в деревню, постучал в крайнюю хижину – ему открыла девушка такой красоты, что он сразу позабыл обо всем, и был несказанно рад, когда ее родители отдали свою красавицу ему в жены. Он остался жить в этом доме, занимался крестьянским трудом, у них родилась куча детей, и он был счастлив. Но одиннадцать лет спустя в дальних горах прошли небывало обильные дожди, ночью, в грозу и бурю река вышла из берегов и смыла, наряду с другими, и жилище Нарады. Ухватившись за ветку плывущего дерева, Нарада несся в бурном потоке и изо всех сил звал жену и детей, которых вода унесла куда-то во тьму. И вдруг над его головой раздался голос: «Ну где же ты был так долго, Нарада? Я жду тебя уже целых полчаса». И исчезли темнота, гроза, буря и наводнение.
