– И то верно, плюшечка, – заулыбалась наставница, зарядившаяся от Кириллы хорошим настроение, но потом ее улыбка понемногу стала угасать, – но ты это… – не могла подобрать слов старушка, – брак – это не неожиданное счастье, а тяжкий и изнуряющий труд, и чтобы огонь любви не угасал, его постоянно нуж…
– Как же не неожиданное счастье? Конечно счастье! Самое настоящее счастье! – Радостно взвизгивала Кири и очень энергично крутилась у зеркала, не слушая мудрые слова, повидавшей жизнь Алетты.
Девушка со всем своим энтузиазмом раскрыла дверцы шкафа и стала выкидывать из него все платья, выбирая самое нарядное, чтобы показаться в нем перед своим женихом на завтраке.
– А ты куда это принаряжаешься? – Сузила глаза няня.
– Ну как куда, на завтрак! – Фыркнула Кири, закопавшись в куче выходных платьев.
– Так нельзя же!
– Хм, это еще почему? – Отвлеклась от нарядов девушка и всем своим юным любопытным взглядом, уставилась на старушку Алетту.
– Ну, как? Примета такая есть. До венчания и помолвки, нельзя видеться со своим суженным, а то счастья не будет.
Кирилла не доверительно хмыкнула, а затем сузила глаза и хихикнула.
– Глупости! Простые суеверья! – Махнула она рукой. – Вот увидишь, я буду самой счастливой на всем белом свете! – Мечтательно просияла она и снова, от переполнявших ее эмоций, радостно захихикала.
– Ох, ну раз ты такая несуеверная, тогда давай приводить тебя в порядок. – Пролепетала Алетта и поставила по-деловому руки в боки.
Глядя на то, какая Кири счастливая, нянюшка не посмела больше пугать ее суевериями, потому, как не хотела портить девочке настроение перед помолвкой, ведь счастье воспитанницы, которая ей была словно родная внучка, для старушки было на первом месте.
Алетта позвала еще одну служанку – Гертруду, моложавую хохотунью лет тридцати. Вместе они стали отмачивать опухшее от сна лицо молодой хозяйки в ледяной воде и травах, с целью снять отек. После вымачивания, Кириллу ждала еще более худшая экзекуция. Гертруда обнаружила, что брови Кириллы «не куда не годятся» и выглядят не так изящно, как у девушек из столичной знати, а поэтому посоветовала выщипать лишние волоски нитью. Кирилла по незнанию своему и наивности, быстро согласилась на это, так как для Мэлинара хотела выглядеть не хуже богини Ауринии, о красоте которой слагались песни и легенды. Но девушка не подозревала, каких именно жертв требует эта красота, и ей пришлось призвать всю свою волю, чтобы не разрыдаться под конец мучений. Все же, Кири выдержала пытку нитью с достоинством, хоть и ойкала и призывала мать каждый раз, когда волосок покидал свое насиженное место. Отмучавшись и с рыком утерев глаза, девушка расслабилась, но не тут-то было… Гертруда, успевшая, как следует разглядеть залегшие тени под глазами, намекнула об этой проблеме и о том, что знает, как избавиться от нее. Неохотно и очень нерешительно Кирилла попросила совета:
– А ты что думаешь? Не уже ли они такие заметные? – Разглядывая свои глаза в зеркало, насупилась Кирилла.
– Еще какие заметные! Тут и думать нечего! – Возмущалась Гертруда. – Не переживай, мы из тебя конфетку сделаем, будешь сиять перед своим принцем. Только давай, госпожа, решайся скорей, а то у меня дел по горло. – По-деловому продекламировала она.
Кирилла быстро решилась, так как ей действительно хотелось сиять перед Мэлинарам и для этого она была готова на любые муки.
