– Вы не спите, – произнес кто-то рядом.
– Вы мне? – не без усилия спросил Бастер.
Он шевельнулся, попытавшись потрогать свое лицо, которое болело аж до звона в ушах.
– Ой, нет, – забеспокоился тот же женский голос, – этого не надо делать! Что ж это всем так хочется запустить свои ручонки туда, где только-только все как надо зафиксировали…
Но Бастер ее уже не слышал, снова проваливаясь в некое тягучее подобие сна.
Когда он пробудился в следующий раз, возле его постели сидела прекрасная незнакомка. Лицо ее излучало теплоту и уверенность, словно она ожидала, что он в любой момент проснется.
– Привет, Бастер, – улыбнулась она.
– Привет, – еле слышно произнес он.
Он почувствовал, что ему надо помочиться, и едва это ощущение появилось, как тут же само собою и прошло.
– Я – доктор Оллаполли, – представилась она.
– А я – Бастер, – отозвался он, хотя, понятно, это и так было ей известно.
Бастер был не прочь, если бы кто впрыснул ему, что ли, хоть небольшую дозу морфия. Она – красива и деятельна, а он – обдолбан лекарствами и, похоже, изувечен. Сквозь заволакивающий мысли туман он подумал: «Да, дело дрянь».
– Бастер, вы помните, что произошло? – спросила женщина.
Он ненадолго задумался и наконец ответил:
– Картофельная пушка?
– Да, вам случайно выстрелили в лицо из картофельной пушки, – подтвердила доктор.
– Я неуязвим.
Она невесело усмехнулась.
– Что ж, рада это слышать, Бастер, но это не такое уж верное утверждение. Хотя вы везунчик – этого я отрицать не стану.
И доктор Оллаполли пустилась перечислять подробности его плачевного состояния. Он, дескать, перенес тяжелую челюстно-лицевую травму. Начать с того, что у него был обширный отек мягких тканей лица, преимущественно с правой стороны, куда, если правильно уяснил Бастер, как раз и угодило картошкой. Еще он получил звездообразное («прямо звезда», – тут же подумалось Бастеру) рассечение верхней губы. Еще потерял правый верхний клык. Еще перенес множественный перелом костей лицевого скелета с правой стороны, включая верхнюю стенку глазницы. Но была и хорошая новость: несмотря на то что под глазом у него синел приличный бланш, зрение его, как уверила доктор, ничуть не пострадало.
– Хорошо, – выдохнул Бастер.
– У вас теперь останется шрам на губе.
– «Звездообразный», – процитировал он, отчаянно желая ей угодить.
– Именно звездообразный, – без тени улыбки повторила она.
– Трудно произносится.
– У вас же не хватает зуба.
– Ясно.
– После операции по стабилизации переломов потребуется некоторое время на восстановление, прежде чем ваше лицо полностью заживет.
– Вы спасли мне жизнь, – произнес Бастер.
– Я вас подлатала. Только и всего.
– Я люблю вас.
– Вот и чудно, мистер Фэнг.
Прежде чем покинуть палату, женщина ему улыбнулась с великой задушевностью, и Бастер подумал, что, пожалуй, все доктора должны так улыбаться своим подопечным, если желают их скорейшего выздоровления.
Если верить дотошной дамочке из финансовой службы, пробравшейся к нему однажды утром в палату и просветившей его насчет денежной стороны дела, Бастер задолжал клинике за медицинские услуги где-то в районе двадцати тысяч долларов. Имеется ли у него страховка? Нет, не имеется. Тогда дело принимает немного щекотливый оборот. Не желает ли он составить график оплаты услуг? Бастер такого желания не проявил. Он сделал вид, что снова провалился в сон, и подождал, пока дамочка уйдет из его палаты.
