Ненавижу эту сучку - страница 14

Алекс путала слова, написанные на гигантских транспарантах-подсказках, произносила их, иногда совершенно не понимая смысла. «Любовь носится в воздухе». Помощник меняет плакат. «Почувствуйте легкий бриз аромата «Фа», который дарит подарки влюбленным!» Каким бы бредом все это ни звучало, наш канал сумел вырваться вперед по рейтингам.

Алекс стойко выдерживала расписание. За месяц она похудела на десять кило. Не могла есть то, чем кормили на съемочной площадке.

– Мы так тяжело работаем… Боже мой, почему мы так тяжело работаем? – плакала она от усталости.

– Солнышко, у нас интересная работа, о такой многие мечтают.

– Никто не знает, как это тяжело! Знаешь, мне это напоминает время, когда отец сбежал с моей учительницей музыки, мама сшила нам с братом красные пояса и заставила выступать на улице. Я пела, а брат играл на скрипке. Мне было стыдно стоять с пустым футляром и ждать, когда бросят мелочь, поэтому мы сами клали в футляр доллар, пока у нас его не украли дети, которые выступали на соседней улице. Мама проклинала отца каждый вечер, швыряла в нас его вещи.

Алекс снималась в массовке, продавала таймшер[4] по телефону, работала в социальной службе. Ее первый парень избил ее и вышвырнул ночью на улицу. А когда она в ту ночь ехала домой на велосипеде, ее сбила машина…

От продуктов, которые мы покупали в ночном магазине, у нее начиналась сыпь и боли в желудке. Когда мы, шатаясь от усталости, заходили в два ночи за кефиром, продавщицы просили у нее автограф и спрашивали, как попасть на ее шоу.

Алекс не оставляли без внимания даже в примерочной магазина, где мы покупали белье. Мы уже привыкли, что у нее везде просят автографы. Ее не грели эти незатейливые знаки внимания, она не была тщеславна. Моей подруге хотелось от жизни гораздо большего.

– Когда я встретила Сесила, я думала, начнется другая жизнь… Мы поженились, и я, Сесил и его сестра Иветт поехали в свадебное путешествие во Францию. Мы ели в мишленовских ресторанах, жили в пятизвездочных отелях. Я надеялась, что со мной больше никогда не случится ничего плохого. Мечтала, как мы будем счастливы.

По выходным мы отправлялись на рынок за свежими продуктами. Торговцы воодушевленно звали: «Пасматры, нэдорога!» Но было недешево. Изо рта шел пар. Пахло шаурмой, соленьями и специями. Мы кружили в пританцовывающем потоке.

Юноша с огромными губами схватил Алекс за руку и принялся раскладывать перед ней ковры, бормоча, как заклинание:

– Пасматры… Ручная работа, натуральная шерсть, лучшее качество…

Он метал к ее ногам ковры, точно крупье в казино карты. У него из ладоней как в калейдоскопе вырастали все новые и новые узоры, бездонная прорва ковров. От разнообразия расцветок кружилась голова.

– Стоп! – кричали мы. – Ничего не хотим покупать!

– Харашо, назови мне тваю цену?

Здесь, на рынке, она становилась веселой и свойской. С аппетитом ела хаш и самсу.

В блаженном оцепенении мы таращились по сторонам, наслаждаясь эстрадными хитами из ларьков, броуновским движением людей на площади. Из палок и цветного полиэтилена там были сооружены закутки с кроссовками, кожаными сумками, яркими куртками, светильниками, бижутерией. Все подсвечивалось лампочками или свечами в стеклянных емкостях. И отовсюду, из каждого закутка, была видна возвышающаяся над торговой суетой величественная статуя Ленина. Вот смуглый мальчик раздает рекламные листовки солярия. Вот узбек торгует семечками. Вокруг витрины с колготками вьется стайка монголоидных лолит. Прошли в куртках нараспашку, демонстрируя торсы под обтягивающими футболками, два кавказца. Им состроила глазки женщина, торгующая сладостями. На ее лице вытатуированы брови и губы. Старик, волосы до плеч, на ногах валенки, играет на аккордеоне. Бабка в кожаных штанах, с косичками а-ля Пеппи Длинныйчулок, продает бутерброды из коробки, висящей на ремне точно шарманка.