— Я всё понял. — Сам поразился, как отстранённо это прозвучало.
Оля вздохнула в трубку, и я как наяву увидел её сжавшиеся на телефоне пальцы. На одном из них красовалось подаренное мной после прилёта с Игр кольцо. Эта зараза променяла меня на Голливуд, блядь. Я ясно ей сказал, что будет, если она свалит, но нет. Видимо, не восприняла всерьёз.
— Я не буду тебя ждать, Оля. Не женюсь на тебе, женюсь на той, кто будет слышать то, что я говорю.
— Не руби сгоряча, Кирилл, — сказала она негромко. — И не бросайся словами. Успокойся, потом поговорим.
— Нам не о чем с тобой говорить.
— Ты сам знаешь, это не так. Мне выпал шанс. Отказаться я не могла. Такой шанс бывает раз в жизни, да и то далеко не у всех. Ты себя реализовал, я — нет. Я не хочу прожить жизнь с пониманием, что упустила возможность добиться успеха.
— Добиться успеха? — ехидно усмехнулся я. — Твои фильмы ляпают один за другим. Пройдёт десять лет, никто и названия не вспомнит.
— Твои Олимпиады случаются раз в четыре года. Но твоё имя будут помнить всегда. И твой олимпийский прокат тоже. Кирилл… Я люблю тебя. Очень люблю.
— Но? — Ещё одна усмешка.
— Но ты не вся моя жизнь. Как только человек становится всей жизнью, любовь превращается в болезнь. Я не хочу болеть тобой. Я хочу любить тебя.
— Как ты заговорила…
— Прекрати! — Она повысила голос, но сразу же заговорила спокойнее: — Я позвоню через несколько дней. Прости. Сейчас мне нужно идти. Уже объявили посадку.
Только она положила трубку, я выматерился сквозь зубы. Чёрт подери! Поначалу казалось, что с Ольгой сложностей не будет. Да их и не было. Верная, красивая, сосёт хорошо. Что ещё нужно? Но не вот это всё точно. Актриса она? В большое кино захотелось?! Блядь!
Само собой, в клуб я не поехал. Позвонил лучшему другу, сказал, чтобы веселились без меня, а сам, заехав в супермаркет, купил дорогущего пойла. Сидел в машине напротив сквера и пил из горла, смутно думая, что через пару дней нужно выступать на шоу. Сколько их было после возвращения с Игр, не сосчитать.
В какой-то момент я понял, что не помню ни дня недели, ни времени суток. Разве что города отпечатывались в памяти. Степана пришлось на месяц отдать на передержку заводчику. В другой раз никому бы его не доверил. Верный друг. Самый верный из всех, и уж точно вернее любой бабы. Ему не придёт в башку вертеть хвостом возле камер ради какой-то там роли.
Я поймал себя на мысли: жалко, что у собак нет телефонов. Услышать тяжёлое шумное дыхание и хруст лакомств порой куда кайфовее, чем приторный голосок. Особенно когда этим голоском твоя невеста говорит «успокойся, остынь, потом поговорим».
— Поговорим, мать твою, — процедил я и заткнул горлышко бутылки. Откинулся на спинку, потёр переносицу.
Картинка в переднем стекле оставалась чёткой. Чтобы нажраться, мне, мать его, нужно куда больше.
Я завёл презентованный внедорожник. А что? Слова на ветер бросают те, кто не знает им цены. Но это не про меня.
***
Через пару часов решение было принято. Надо сказать, коньяк тридцатилетней выдержки этому поспособствовал. Но в дерьмо я не ужрался, хотя желание было. Не каждый день приходится объяснять друзьям, какого хрена вместо того, чтобы привезти им на показ невесту, я посылаю их далеко и надолго.
— Иди погуляй минут десять, — сказал Дашке, как только она открыла дверь.
Тявкающее создание бросилось в ноги. Ясно теперь, чем воняло от Карины.
